В этих условиях, с определенной долей риска, и было принято окончательное решение — побеседовать с Тастаном Кабылтаевым. Опасаясь, как бы он, будучи предупрежден заранее, не разболтал о вызове, Шайгельдинов, отыскав его в толпе воскресного базара, попросил срочно зайти в МГБ.
Его попросили объяснить причины, побудившие его бросить работу в колхозе. Он сослался на просьбу старшего брата поселиться вместе. Потом стал уверять, что в ближайшее время устроится на работу, что там, за границей, жил только на заработанные честным трудом средства. Перечислил кишлаки, аулы и города, в которых жил и трудился. Тастан чувствовал, что чекисты хорошо знают Синьцзян, и, очевидно, предполагал, что им в какой-то мере известна его жизнь за границей. Пользуясь этим, Галиев и Шайгельдинов приступили к выяснению того, ради чего так долго готовили беседу.
Когда Тастан Кабылтаев рассказал о своем бегстве в Синьцзян в составе банды Рысбаева, Галиев спросил:
— Так кто же из бандитов стрелял в коммунистов Курама Тойлякова и Эмира Аблешева?
— Орха Базыбеков, — ответил сразу Кабылтаев. Я был рядом с ним и видел, как он, остервенев, прицелился и выстрелил раз-другой. Там, впереди, один за другим, упали двое. Мы же — люди и подгоняемый нами скот — рванулись вперед и лавиной понеслись к границе. К восходу солнца остановились у незнакомого мне ручья на территории Синьцзяна.
— А китайская охрана границы разве не заметила вас? — спросил, недоумевая, Галиев.
— У самой границы нас не задерживали. Видели нас или нет, не знаю, но вскоре к месту нашей первой стоянки подъехали китайские чирики[99]. С ними разговаривали Рысбаев и Орха Базыбеков. Тут же был забит жеребенок, и они до следующего дня пировали. Спустя пять суток мы остановились в ауле Аблаш, что неподалеку от Кульджи, где в доме Рысбаева жили Базыбековы после своего первого побега.
— Рассказывайте дальше, — попросил Галиев.
— Позже, к весне, не без ведома кунанжуз Рысбаев вооружил банду, и они приехали за семьями, склонили к уходу в Китай некоторых своих родственников и нас с братом.
— Чем вы занимались в ауле Аблаш?
— Батрачили у местных баев, — ответил Тастан. — До 1939 года. Затем переехали в Калмык-Куринский уезд и там батрачили и занимались своим хозяйством.
На вопрос, как жили другие, в частности, Базыбековы, Тастан Кабылтаев ответил, что не только он, а и другие жители аула замечали частые отлучки из аула Орхи и Нохи Базыбековых. Иногда Орха не возвращался в Аблаш по неделе и больше. На замечание Галиева: «Он что, торговал?» — Тастан ответил:
— Нет, какая там торговля! Другие дела его занимали. Ездил в Кульджу и дальше, не боясь вскоре начавшегося там восстания уйгуров под руководством Ходжанияза.
— А ему-то что? — заметил Шайгельдинов.
— Как что, — тут же ответил Кабылтаев. — Опасно было, задерживали, если не повстанцы, так «янычары» дубаня Цзин Шу-жэня, свергнутого тоже не без военных действий, убрал его Шэн Ши-цай. В Кашгаре тогда же другие повстанцы, образовали Исламскую республику, а Турфан. Карашар, Толеун заняли бывшие союзники Ходжанияза, дунгане генерала Ма Чжун-ни. А он, Орха, да и Ноха, разъезжали по Синьцзяну, как у себя дома.
— Так в чем же дело? Говорите! — сказал Галиев.
— Как я могу сказать, если точно не знаю, чем они занимались в этих поездках. Спустя примерно год в ауле распространились слухи о том, что братья Базыбековы дружат с лаоцзунями[100] кульджинской полиции Турсуном и Ибрагимом.
— Интересно, — заметил Галиев. — Ну и что дальше было?
— А дальше Орха перешел на официальную службу в кульджинскую полицию. Ноха же продолжал разъезжать по округу, а с зимы 1933—1934 годов братья работали у бажыхана[101] сборщиками налогов и стали настоящими обиралами.
— Как обиралами? — удивился Галиев.