— Так фата же белая, а тут…
— Не дерзи, молодой человек, на божественное изволение.
— Где уж мне! — засмеялся Просенков, обнажая белые ровные зубы. — Далеко ли, батюшка, путь держите?
— Да возвращаюсь в Верный, по нынешнему в Алма-Ату.
— Мне тоже в ту сторону.
— Вот и хорошо. Вдвоем и веселее. Подсаживайся.
Не отощавшая за зиму лошадка бодро бежала сноровистой рысцой, изредка всхрапывая и помахивая хвостом. Неторопливым ручейком журчал разговор. Около полудня, когда подъехали к речке, священник остановил коня.
— Пусть кобылка отдохнет. Да и нам размяться и перекусить, чем бог послал, не мешает.
— Только, батюшка, не обижайтесь, у меня вся снедь — хлеба горбушка да пара луковиц.
— Не обессудь и ты, молодой человек. У меня тоже закусь не ахти: огурцы да помидоры соленые.
Так они и уселись вдвоем под большим кустом отдохнуть да перекусить.
— Извини, сын мой. Поскольку я верую, то сначала помолюсь, — батюшка из-за пазухи достал четки, что-то пошептал, несколько раз с достоинством перекрестился, после чего положил четки на рядно.
Просенков при виде четок вздрогнул: это была копия тех, что лежали у Сажина в сейфе.
Трапеза прошла в молчании. Священник вроде хотел что-то спросить, но, поглядев на задумчивого Илью, не решился. Поблагодарив батюшку, Просенков молча сел в бричку, и они поехали.
Занятый своими мыслями, Просенков поначалу не обратил внимания, что бричка давно уже свернула с проселка, и теперь ехали они без дороги меж низкорослых карагачей, кустов шиповника и дикого урюка.
Наконец батюшка остановил кобылку и, привязав повод к стволу дерева, проговорил:
— Пойдем со мной, я покажу кое-что.
Просенков молча пошел за священником, уклоняясь от колючих ветвей. Минут через пять они вышли на крохотную лужайку, посреди которой стоял покосившийся крест из двух слегка обтесанных жердей. Просенков пригнулся к еле заметной надписи.
— «Здесь покоится раб божий Илья», — прочитал он и с недоумением повернулся к старику: — Ну и что?
— В этой могиле погребены бренные останки человека, которого в миру звали Ильей Степановичем Свешниковым, — опустив голову, негромко сказал священник, потом повернулся и, взмахнув рукавом рясы, указал на плоский камень: — А тут под камнем закопано и подтверждение моих слов.