— Может, подкрепимся? — неуверенно спросил он.

— Сейчас, батюшка.

Просенков вспомнил, что говорил Савельев о способе зашифровки письма, и решил попробовать расшифровать текст, поэтому аккуратно расписал по клеткам все послание и принялся читать. Наконец он, подавив охватившее его возбуждение, спросил:

— Скажите, батюшка, а где сейчас отец Павел — священник вашего храма?

— Не знаю. Говорили, что вроде в Сибирь уехал. А что?

— Отец Порфирий! Вы говорите, что желаете спокойной жизни людям, что вы порицаете кровопролитие, что не поддерживаете тех, кто выступает против власти сущей, как от бога данной.

— Так, сын мой! — твердо ответил священник, глядя прямо в глаза Просенкову.

— А если я сейчас докажу вам, что епископ злоумышляет против народа, вы согласитесь помочь мне?

— Сын мой, дедичи и отчичи мои были хлеборобами, и я знаю, сколь тяжек труд крестьянский. И хоть не все понятно мне в действиях Советской власти, но вижу, что она стремится облегчить участь малых мира сего. А потому, коли прав ты, я помогу, чем могу, если это не пойдет против веры моей в господа бога.

— Хорошо. Теперь смотрите сюда и читайте, как я буду показывать.

Дальнозорко отстранясь, батюшка следил за карандашом и выговаривал по слову:

— Отец… Павел… прибыл… в Кульджу… благополучно… письмо… с сообщением… о положении церкви… о настроениях… в городе… и селе… получено… После… пасхи… к вам… явится наш… человек… скажет… что нас… интересует… Пришлите… подробное… сообщение… Используйте… продовольственные… трудности… для разжигания… недовольства… верующих… Советской властью.

— Ну, что, отец Порфирий, скажете теперь?

Священник взял у Просенкова лист бумаги, чуть не весь исписанный, и стал сличать сделанные чекистом записи. Это окончательно убедило его, что Просенков не обманывает. Несколько минут сидел он неподвижно, и лишь по дрожанию полуседой окладистой бороды можно было догадаться, как ходят желваки под кожей.

— Немало супостатов пришлось одолеть народу нашему, и всегда священнослужители шли с ними на бой за землю предков. Но поднять меч супротив своего народа — это не пастырское дело. Тот вероотступник. Говори, сын мой, все, что могу, — сделаю.

— Хорошо, Порфирий Васильевич. О поручике Свешникове, его смерти, где он похоронен и что показали мне эту могилу, — никому ни полслова. О сегодняшней встрече тоже особенно не распространяйтесь…

Просенков задумался, пытливо посмотрел на собеседника:

— А если я попрошу ввести меня в храм ваш…

— Не беспокойся, все, что не против веры, все сделаю, — заверил старый священник.