— Успокойтесь, дорогой мой. Я слишком уважаю Светлейшую республику для того, чтобы позволить себе подобный выпад против нее. Многие люди могли бы извлечь немалую личную выгоду из темных дел в наших водах. Я уверен, что именно там господину де Форбену и следовало бы искать виновных. И Большому Совету неплохо было бы помочь ему в этом, вместо того чтобы над ним насмехаться.

Патриций тотчас успокоился, устало провел рукой по серебристым волосам.

— Вы здравомыслящий человек, маркиз. Я передам ваши соображения дожу.

Балетти слегка поклонился в знак признательности. Когда он снова поднял голову, Мери заметила, что его взгляд направлен на посла. Эннекен де Шармон, смертельно побледневший, делал видимые усилия для того, чтобы сдержаться. Мери окликнула его:

— Вы вдруг так побледнели, сударь, должно быть, у вас голова разболелась?

Посол злобно посмотрел на нее, и Балетти решил вмешаться:

— Как я вижу, вас все еще беспокоит ваш желчный пузырь. Вам следовало бы сократить свои излишества, во время карнавала все мы не знаем меры. Я пришлю вам один из моих эликсиров здоровья.

— Вы слишком добры, — поморщился французский посол.

— Нет, в самом деле, перестаньте-ка портить себе кровь этой историей, — подхватил все тот же патриций. — Господин де Балетти совершенно прав. Франция и Венеция в этом деле не противостоят друг другу. Если Форбен будет упорствовать в своих обвинениях, мы наведем порядок. В конце концов вполне может быть, что это кратковременная болезнь. Но я понимаю, что это вас огорчает. Вы оказались в неудобном положении.

— Да, вы правы, — согласился посол, на лицо которого мало-помалу начали возвращаться естественные краски.

Мери не стала дальше ему докучать, тем более что заметила, как злобно он на нее покосился.

— Я с вами прощаюсь, господа, — поднявшись, решительно объявил патриций. — И без того я слишком засиделся, чего доброго, жена вообразит, будто я шалю в каком-нибудь казино.

Поклонившись, он вышел. Эннекен де Шармон тотчас повернулся к Балетти и вкрадчиво прошелестел:

— Кстати, дорогой мой, вы придете сегодня вечером во дворец Фоскари на закрытие карнавала? Я уверен, что и Мария, и вы будете там весьма желанными гостями. Нам так нравятся игры, которые вы устраиваете…

Теперь настал черед Мери побледнеть и опустить глаза, чтобы не видеть адресованной ей плотоядной улыбки.

— Как знать, — ответил ему маркиз, что привело ее в еще большее смятение, — как знать…

Он встал и откланялся. Мери, сильно взволнованная, поднялась следом за ним.

— Улыбайтесь и выше голову, — шепотом приказал ей Балетти.

Она повиновалась, хотя и оскорбленно. Всю дорогу они хранили молчание. Мери хотела его нарушить, но понимала, что сказать ей нечего. Балетти, казалось, полностью погрузился в свои размышления. Должно быть, все те же… Сегодня вечером ей не требовалось видеть сам костер, чтобы почувствовать себя приговоренной к сожжению.

— У меня много дел, — очнувшись от своих размышлений, просто заметил Балетти, когда они входили во дворец. — Встретимся за ужином, хорошо?