— Вот дерьмо! Это мне штыком так все тут разворотили, — сказал он.

— Перестань вертеться, Никлаус Ольгерсен, — проворчал хирург. — Мне надо прижечь твою рану.

— А, будь ты проклят, брадобрей чертов! — выругался Никлаус, выхватывая из руки санитара протянутый ему небольшой прямоугольник твердой кожи, чтобы тотчас крепко зажать его между зубами.

Мери затаила дыхание, не в силах отвести взгляда от происходящего. Лоб Никлауса усеяли капли пота, в глазах стояли непролитые слезы, щеки пылали — с такой силой он сжимал челюсти, казалось, вот-вот взорвется и разлетится на кусочки. Хирург обкромсал рваные лоскутки кожи вокруг раны, вычистил ее и прижег раскаленным железом: рана оказалась глубокой, и без этой варварской операции там угнездилась бы инфекция и неминуемо началась гангрена.

Пока Мери страдала, глядя на страдания спасшего ее красавца, фельдшер подошел и к ней самой, чтобы заняться ее царапиной. Девушка встала, потянулась было снять сорочку, но вовремя сообразила, что таким образом сразу выдаст себя. Мигом отрезвев, скинула продырявленный плащ и резким жестом разорвала рукав сверху донизу.

— Вижу, и ты времени даром не терял! — усмехнулся Ольгерсен, лицо которого потихоньку возвращало себе нормальный цвет. — А звать-то тебя как?

— Мери Оливер Рид. Спасибо, что спас меня!

— Да брось ты! — смутился Никлаус. — Проезжал мимо и… ну я же видел, что происходит! Ты на моем месте сделал бы то же самое…

Мери еле удержалась, чтобы не закричать в ответ: нет, ты что, я совсем не такая хорошая! На его месте она ускакала бы, даже и не подумав остановиться. А Ольгерсен явно из другого теста. Из того же, что и Корнель. Тот тоже никогда не бросит товарища, если может его спасти.

Ей вдруг стало стыдно: нельзя же быть такой эгоисткой! Скорчила гримасу — нет, не от боли в плече, от боли душевной.

— Постараюсь отплатить тебе тем же, — пообещала она Никлаусу, рану которого уже заканчивали бинтовать.

— Уж лучше постарайся не дать себя прикончить! — снова усмехнулся тот. — Тем более что ты давно стал легендой…

— Какой еще легендой?

— Какой-какой… Спасая тебя, я не знал, кто ты есть, но на самом деле твое имя и чудеса, что ты творишь, известны всему полку.

Мери обомлела. А фельдшер, помешав ей двинуться, удивленно спросил:

— Значит, это ты — чокнутый?

— Вот видишь! — обрадовался Ольгерсен.

— Вижу… как не видеть… — притворно нахмурилась Мери.

— На тебя даже ставки делают! Эх, если б я только знал… — протянул он, и в глазах его блеснул задорный огонек.

— Ха! — отозвался фельдшер, накладывавший повязку «чокнутому». — Дело поправимое… Что ты, что он — верные кандидаты на тот свет, если судить по вашему поведению. Оба ненормальные. Рано или поздно встретитесь в аду!