Алина от своей же шутки расхохоталась до слёз. Она была удивительно красивой и уютной в мешковатом свитере с приколотым металлическим значком в виде радужного сердца, в классических чёрных брюках, которые отличались строгой простотой. Я переполнялся неподдельной любовью и подрагивал от переизбытка смешанных, неизведанных до этого чувств. У меня вдруг возникло страстное желание поцеловать Алину.

Я потянул её за податливую ладонь, и она наклонилась с доверием ко мне. Мы клюнули друг друга легко носами, заметили одобрительный кивок Марка, и я впервые неловко чмокнул подругу в лоб при мягком свете ночника со звёздами, окружающими светлую комнату. Мне не хватает слов, чтобы достоверно описать прелестную идиллию, то краткое счастливое мгновение, которое мы прожили с робким и радостным трепетом, чтобы затем наградить друг друга неравнодушным взглядом. Алина пожала крепко мою руку и сказала:

– Если что, приготовлю бутерброды. Ну, и подучусь у кулинаров само собой. Не вините потом, что пол будет весь липкий.

– Об этом не переживай.

Алина рассказала о каждогодней ярмарке, где выпекали вкусные яблочные штрудели с курагой и черносливом.

Она расходилась по комнате, от одного высокого книжного шкафа к другому. Её глаза поблёскивали от возбуждения.

– Вы знаете, что подарите родителям? – спросил негромко Марк. – Я уже всё решил.

– И что надумал?

– Папе, конечно, книгу о памятниках природы. Он летал в Африку, Индию, Грецию, один раз даже на Филиппины. Он говорил, что возьмёт нас с мамой в кругосветное путешествие, когда я окончу институт. Поэтому я стараюсь так. Маме, возможно, что-нибудь в сад. Она любит отдыхать на заднем дворе. Я буду сидеть вместе с ней, и мы как всегда заговорим о комарах и сладких снах, которые бывают у нас только летом, – закончил Марк и согнулся в сухом долгом кашле.

– А я не знаю, что подарю. На листовках прилично не заработаешь.

Алина успокоилась и встала к окну, за которым трепетало рыже-серое тельце. Клёст окончил песню и перелетел на яблоню, а после скрылся в снегу пушистой берёзы.

– Когда денег нет, приходится дарить рисунки. Напишу маму в бытовом жанре.

– А что вы мне готовите? – спросил с лёгкой улыбкой Марк. – Или это большой сюрприз? Ну, подайте намёк, чтобы я хоть немного понял.

Я думал купить для него красочный альбом с портретами известных музыкантов. У меня хранились некоторые сбережения, с позволения мамы, оставшиеся от продажи золотой цепочки, которые, в любом случае, обязаны были пойти на благое дело. Я предлагал Алине поделить их поровну, но она отказалась и через неделю приступила к работе. Мы ходили с нею там, куда обыкновенно стекал народ, и я помогал подруге, не смотря на утомительно-ощутимые неудобства, с которыми сталкивался потому, что был нелюдим и замкнут по натуре.

Пётр Денисович при каждой встрече выказывал благодарность за чуткое отношение к дочери.

Он настойчиво просил присматривать за ней и втайне страдал, когда она поздно возвращалась и не притрагивалась к горячему ужину.

– Нет уж, – насмешливо хмыкнула Алина. – Мы не делаем общий подарок. Каждый по отдельности. Любишь музыку, так? Значит, жди чего-то, связанного именно с ней.

– Так и быть, я попробую пересилить любопытство.

К часам шести мы покинули Снежкиных и поехали в центр, чтобы разнести новую связку рекламных листовок.

Тридцать первого числа я пригласил маму на ярмарку, и она согласилась прогуляться по торговым палаткам. Мы встретили Алину возле тихого фонтана, в который наудачу бросали монеты. Порозовевшая подруга шла в короткой шубке между теснившихся лотков с яблоками, виноградом и грушами в карамели, печеньем в глазури из белого шоколада и всевозможными видами сидра и угощала ежеминутно кедровыми орехами, которые купила у назойливого продавца с полным мешком жареных семечек.