Капитан Джеймс Фрейзер
Томас Кларксон посетил невольничий рынок в порту Бристоля в июле 1787 г., собирая свидетельства для движения аболиционистов, где он обратился за помощью к человеку по имени Ричард Бургес, поверенному в делах, который выступал против торговли людьми. Когда в беседе были упомянуты капитаны невольничьих судов, нетерпеливый Бургес закричал, что они все давно заслуживают «быть повешенными» — все, кроме одного. Кроме капитана Джеймса Фрейзера из Бристоля, человека, который провел двадцать лет в работорговле, пять раз плавал в Анголу, Калабар, на Золотой берег и др. И при этом Бургес не был единственным аболиционистом, который уважал Фрейзера. Александр Фальконбридж, врач, который написал пламенный обвинительный акт о работорговле, плавал с Фрейзером, хорошо знал его и сказал, «что это один из лучших людей в торговле». Кларксон в итоге поддержал этот хор похвал [30].
Фрейзер управлял небольшим судном практически без применения насилия. Когда он предстал перед парламентским комитетом в 1790 г., он сказал: «Ангольские рабы миролюбивы, это редкое качество позволяло не заковывать их в кандалы; и им было разрешено самим выбирать, на какой палубе находиться, в зависимости от того, было тепло или холодно».
В результате они «веселились» на борту. Он добавил, что считает, что невольники из других мест африканского побережья совсем другие — «более порочные» и склонные к восстанию. Но в отношении ангольцев он был очень умерен в оценках: «Как только земля исчезала с горизонта, я обычно снимал с них наручники и кандалы. Во время плавания по Среднему пути я никогда не держал их закованными, за исключением нескольких преступников, которые были опасны и подстрекали невольников к бунту против белых». Он всегда следил, чтобы невольники находились в чистых помещениях, и устраивал для них «частые развлечения, привычные для их страны». Он давал им хорошую и разнообразную еду, ту, к которой они привыкли у себя на родине. Тех, кто отказывался есть, как объяснял Фрейзер, «я всегда пытался убедить, так как насилие всегда неэффективно».
Заболевших отправляли к врачу, и «врачам было приказано оказывать им хороший уход и давать все, что они попросят».
В парламентском комитете он сделал одно из самых необычных заявлений: «Обычно мы выбирали самых гуманных и добросердечных из судовой команды для того, чтобы они заботились о невольниках и обеспечивали всем необходимым». Он не прощал нарушений: «Я собственными руками наказывал матросов за то, что они плохо обращались с неграми». Следствием этого стала низкая смертность на его судах — как среди матросов, так и среди рабов (за исключением случаев эпидемии). Он настаивал, что всегда обращался с матросами «милосердно и с заботой». В качестве доказательства он говорил, что матросы стремились плавать с ним снова и снова. И действительно, Фальконбридж плавал с ним три раза [31].
Фальконбридж опровергал показания Фрейзера в нескольких ключевых моментах: он считал, что количество невольников, которых похитили ради продажи, было значительно большим, чем признавал Фрейзер, и что сам Фрейзер покупал их, не задавая вопросов, откуда их ему доставили. Материальные условия на судне были хуже, чем рассказывал капитан, и невольники были не столь веселы и миролюбивы, о чем свидетельствовали многочисленные случаи самоубийств. Однако он добавил, что капитан «всегда советовал плантаторам не разделять родственников или друзей». И Фрейзер действительно часто поступал именно так, как говорил: «обращался с невольниками хорошо; всегда позволял им глоток грога по утрам и вечерам; когда кто-нибудь заболевал, он посылал этому человеку еду со своего стола и расспрашивал каждый день о его самочувствии».
Капитан и торговец Роберт Норрис
Норрис был талантливым человеком. Он был опытным и успешным ливерпульским капитаном невольничьего судна и скопил достаточно денег, чтобы оставить плавание и заняться работорговлей. Он был также писателем и историком, рассуждавшим о пользе рабства. В 1788 г. он сделал и анонимно издал «Краткий обзор африканской работорговли, собранный на основе местных сведений». В следующем году он написал историю Западной Африки, опираясь на свой собственный опыт: «Воспоминания о правлении Босса Адде, короля Дагомеи, внутренней страны Гвинеи». В ней он оправдывал краткость своего описания Африки так: «Глупость местных жителей создавала непреодолимый барьер для исследователя». Норрис представлял Ливерпуль на парламентских слушаниях, проведенных между 1788 и 1791 гг. Он был одним из защитников работорговли [32].
В первую очередь на этих слушаниях перед комитетом палаты общин в июне 1788 г. Норрис подробно описал плавание по Среднему пути. Невольники находились в хороших условиях — в помещениях на нижней палубе, которые, как он утверждал, «матросы постоянно чистили». Помещения проветривались и были достаточно просторными. Невольники спали на чистых тюфяках, «которые были удобнее коек и гамаков». Их кормили разнообразной и вкусной едой. Мужчины и мальчики играли на музыкальных инструментах и пели, в то время как женщины и девочки «развлекали себя, делая различные украшения из бусин, которыми их снабжали в изобилии». Невольникам даже предоставляли «такую роскошь, как трубки и табак», и иногда даже глоток бренди, особенно когда было холодно. Поддерживать такие замечательные условия, как объяснил Норрис, было в интересах капитана, поскольку он получал 6% сверх своего жалованья от продажи невольников, которых он доставлял живыми и здоровыми на запад Атлантики. Норрис объяснил членам парламента, что в работорговле отлично объединялись «интерес» и «гуманность». Другое яркое свидетельство Норриса, которое не было предназначено для публикации, свидетельствует о менее идиллической истине. Норрис вел судовой журнал на корабле «Юнити» во время рейсов из Ливерпуля на Ямайку и обратно между 1769 и 1771 гг. Через неделю после того, как корабль снялся с якоря на Ямайке и поднял паруса, чтобы пересечь Атлантику, Норрис записал, что «рабы подняли восстание, в это время были убиты две женщины». Две недели спустя невольники снова подняли мятеж, на этот раз его возглавили и в нем принимали участие женщины, поэтому капитан выбрал для них специальное наказание: «каждой по 24 удара плетью». Три дня спустя они предприняли третью попытку, и несколько человек смогли избавиться от оков, однако Норрису и членам команды удалось снова заковать их в кандалы. На следующее утро рабы предприняли еще одну, четвертую, попытку освободиться: «Рабы попытались начать бунт ночью, рассчитывая перебить всех белых или утопиться». Он добавил, что они «признались в своих намерениях и что женщины, так же как и мужчины, решили, что если и на этот раз у них ничего не получится, то они выпрыгнут за борт, чтобы больше не быть закованными в кандалы. Рабы также договорились, что последним средством станет поджог судна». Они были настроены так решительно, что в случае неудачи запланировали массовое самоубийство — либо утопиться, либо сжечь всех и себя в том числе. «Их упрямство, — написал Норрис, — заставило меня потребовать казнить главаря».
Но даже на этом все не закончилось. Мужчина, которого Норрис назвал № 3, и женщина № 4 провели на корабле длительное время, продолжая сопротивляться и умерев в припадках безумия. «Они несколько раз пытались утопиться, когда поняли, что восстание не удалось».
Торговец Хэмфри Морис
На борту судна Хэмфри Мориса «Кэтрин» невольники умирали от разных причин, как об этом писал капитан Джон Дадж в 1727-1728 гг. Мужчина и женщина выскочили за борт и утонули, первый на африканском побережье, вторая во время Среднего пути. Другая женщина погибла от «паралича, у нее перестали двигаться конечности». Кто-то из мужчин умер от «печали и меланхолии», другой «от печали и безумия». «Печаль» обычно означала, что плеть на человека больше не действовала. Многие погибли из-за лихорадки, «опухоли и болей в теле», «летаргии и водянки». Кто-то был так истощен, что скончался от этого. Еще девятнадцать человек умерли, главным образом, от дизентерии. Одному мальчику удалось «сбежать, когда они проплывали мимо Дагомеи». Возможно, он был родом из этих мест [33].
Все эти безымянные люди, плюс огромная цифра в 678 человек, которых привез капитан Дадж в Антигуа, принадлежали Хэмфри Морису, выходцу из торговой семьи в Лондоне, члену парламента, другу и партнеру премьер-министра Роберта Уолпола и управляющему Государственным банком Англии. Он был вовлечен в торговлю на высшем уровне — в финансовый капитал и экономику Британской империи. Ему принадлежали роскошное родовое имение в Корнуэлле и великолепный дом в Лондоне. Слуги исполняли каждое желание этого джентльмена. Благодаря удачному браку он установил связи с другими влиятельными торговыми семьями. Он был членом правящего класса.
Морис, кроме того, был одним из сторонников свободной торговли, которые вели войну с монополией Королевской африканской компании в первые годы XVIII столетия. Именно он был хозяином фирмы, где плавал капитан Уильям Снелгрейв. Он был одним из тех, кто убедил парламент послать корабль «Ласточка», находящийся на службе Его Королевского Величества, для поимки пирата Бартоломью Робертса на побережье Африки в феврале 1722 г. Морис торговал с Европой (особенно с Голландией), с Россией, Вест-Индией и Северной Америкой, но сердце его торговой империи находилось в Африке. Он был ведущим работорговцем Лондона начала XVIII в.
«Кэтрин» была одним из небольших судов работорговой флотилии, принадлежавших Морису и названных именами его жены и дочерей. (Интересно было бы узнать, что чувствовали жена Кэтрин или дочь Сара, зная, что на невольничьих судах, названных их именами, на ягодицах невольников ставили клеймо из букв «К» или «С»...) Корабли Мориса составляли почти 10% рабов Лондона, когда городу принадлежали больше «гвинейцев», чем Бристолю и Ливерпулю. Они совершили 62 рейса, которые принесли прибыль в 12 000 ф. ст. из Африки и привезли почти 20 тыс человек на плантации Нового Света. Эти цифры не включают тех, кого продали за золото на португальские суда. Золото, как любил говорить Морис, не огорчается из-за смертности во время Среднего пути.
Морис был занятым торговцем и судовладельцем. Он делал бизнес, изучив детали торговли, которые были отражены в его подробных инструкциях капитанам. Он разъяснял им методы торговли, имеющие отличия в разных африканских портах. Он знал, что слишком долгое пребывание на побережье, пока судно собирает живой груз, провоцирует высокую смертность, поэтому он разработал систему взаимодействия между своими судами, чтобы быстро увозить невольников. Он требовал от капитанов приобретать рабов в возрасте от двенадцати до двадцати пяти лет, так, чтобы на двух мужчин приходилась одна женщина, и чтобы они были «хорошие и здоровые, не хромые и не больные». Он, несомненно, следовал рекомендациям работорговцев на Ямайке, которые советовали «стараться избегать следующих дефектов»: