— А мог бы я взглянуть на виконта?

— Его здесь нет, — ответила Хараджа. — Нынче утром я отправила его обследовать дальнее болото, мне сказали, что там много пиявок.

— И ты его заставишь их ловить? — спросила герцогиня, еле сдерживая ужас.

— Нет, он будет только руководить работой. Мустафа и Мулей-эль-Кадель найдут его не слишком истощенным. Этот аристократ меня заинтересовал, хотя он такой же пес-христианин, как и все они. Однако он может заплатить хороший выкуп, а люди богатые даже у племянницы адмирала вызывают некоторое почтение. Поднимайся, мой милый капитан. В замке гораздо приятнее, чем на этих вонючих болотах.

Герцогиня доедала йогурт, украдкой насмешливо поглядывая на племянницу паши, а доев, сказала:

— Я готов, госпожа, выезжаем, когда пожелаешь. Женщин не заставляют ждать, как говорят в западных странах.

Хараджу, похоже, заинтересовала последняя фраза, потому что она сразу спросила:

— А ты путешествовал по христианским странам?

— Да, госпожа. Мой отец хотел, чтобы я познакомился с Испанией, Францией и прекрасной Италией.

— Зачем?

— Чтобы я совершенствовался во владении оружием.

— Значит, если представится случай, ты сможешь биться и оружием с прямым клинком?

— Более того, на мой взгляд, такие клинки лучше кривых турецких сабель.

— Берегись. Метюб — прекрасный фехтовальщик, и его не испугают ни итальянская или французская шпага, ни турецкая сабля.

— Кто знает, госпожа.

— А ты уверен в крепости своей руки, эфенди, ведь ты еще так молод!

— При чем тут возраст? Все дело в умении и точности удара, а не в возрасте.

— Ладно, посмотрю на тебя сегодня вечером в поединке с Метюбом.

— Я его не боюсь.

— Не боишься первой и храбрейшей шпаги флота?!