Хараджа взяла со стола серебряный молоточек и ударила в золотой колокол.

Вскоре поднялась штора, скрывавшая дверь, и появились четверо чернокожих рабов, которые несли серебряные тарелки с крошечными сладкими пирожками, пропитанными всяческими эссенциями. Мусульманские женщины обожают такие закуски.

— Они возбудят твой аппетит, — сказала Хараджа герцогине. — А потом нам подадут знаменитую рыбу.

Герцогиня попробовала несколько пирожков, оценив их необычный вкус, и в зал вошли еще двое слуг с золотым блюдом, где лежали несколько рыбин с золотой чешуей. Но вот что странно: у каждой рыбины на правом боку было большое черное пятно.

— Это редкое кушанье, и я счастлива тебя им угостить, эфенди, — сказала Хараджа. — Думаю, даже самому султану нечасто доводится его есть: жадные муллы неохотно уступают этих рыб. Мне они стоят очень дорого, думаю даже, что золото гораздо дешевле этих обитательниц водоемов Балаклавского монастыря.

— Я не знаю, что это за монастырь, мне не приходилось воевать за пределами Аравии и Малой Азии.

— Сначала попробуй рыбу, — сказала Хараджа и протянула герцогине ножик с золотым лезвием.

Знатная гостья очистила одну рыбину и принялась за еду.

— Волшебный вкус, госпожа, на Красном море такие великолепные рыбы не водятся.

— Еще бы!.. Монахи не каждому их продадут, они предпочитают сами их есть, — с улыбкой отозвалась Хараджа. — И я понимаю, почему они такие дорогие. Но мне потраченных денег не жалко, ведь я могу предложить тебе блюдо, достойное султана Константинополя. И кто бы мог сказать, что когда-то эти рыбины сами спрыгнули со сковороды?

— Вот эти?

— Их предки.

— Что ты говоришь?

— Самая что ни на есть подлинная история, эфенди. Рассказывают, — продолжала Хараджа, не отрываясь от еды, — что Магомет Второй, наш великий султан, решил в определенный день штурмовать Константинополь.

— Двадцать девятого мая тысяча четыреста пятьдесят третьего года, — сказала герцогиня.

— Ты хорошо знаешь историю, милый капитан. Ты, наверное, неплохо образован?

— Очень мало, госпожа. Продолжай, прошу тебя.

— Так вот, поскольку тебе известно, что происходило в давние времена, ты, наверное, знаешь, что при Константине Одиннадцатом[13] Драгаше, последнем из Палеологов, греки организовали прочную оборону, причем сам Константин предварительно принял покаяние в храме Святой Софии.

— Да, я слышал, мне об этом рассказывали старики-учителя.

— Войска Магомета, которые поклялись любой ценой завоевать древнюю Византию, а из храма Святой Софии сделать самую великолепную мечеть Востока, при первых лучах зари бросились на штурм и сверхчеловеческим усилием начали занимать башни, несмотря на отчаянное сопротивление, которое оказывали воины Палеолога.