— Какое мне дело до великого визиря, — пожав плечами, заявила племянница паши. — Здесь командую я, а не он.

— Итак, ты отказываешься, госпожа?

Вместо ответа Хараджа хлопнула в ладоши. Сразу появились два чернокожих раба и опустились перед ней на колени.

— Есть у вас чем угостить этого эфенди? — спросила она, не удостоив их даже взглядом.

— Есть йогурт, госпожа, — ответил один из них.

— Несите, презренные рабы.

Затем, повернувшись к герцогине с приветливой улыбкой, сказала:

— Здесь мало что есть, но в замке я окажу тебе гораздо лучшее гостеприимство, мой милый капитан. Надеюсь, ты не собираешься сразу от меня ускользнуть.

И тут, сразу посерьезнев, она вытянулась на диване в самой соблазнительной позе, подложив руку под голову и закутавшись в длинные черные волосы, а затем спросила:

— Чем занимается Мулей-эль-Кадель в лагере при Фамагусте?

— Отдыхает и залечивает рану, — ответила герцогиня.

Хараджа вскочила на ноги, как подстреленная львица, бросив на герцогиню пылающий взгляд.

— Он ранен! Кем?

— Христианским капитаном.

— Когда?

— Тому уже несколько дней.

— При штурме?

— Нет, на поединке.

— Он! Непобедимый Дамасский Лев! Первый и самый доблестный клинок армии! О! Этого не может быть!

— То, что я говорю, правда, госпожа.