— Его ранил христианин?

— Да, молодой капитан.

— Он что, бог войны, этот юноша?

— Он, несомненно, сильный боец, госпожа.

— О, как я хотела бы его увидеть! — вспыхнув, вскричала Хараджа.

— Но он же пес-христианин, госпожа.

— Христианин или турок, он, должно быть, великий герой, полубог!

Герцогиня еле заметно улыбнулась, но племянница великого адмирала не заметила иронии.

Обе надолго замолчали. Хараджа неподвижно стояла посередине шатра и нервно теребила рукоять своей сабли, а ее глаза, вспыхнув мрачным огнем, впились в изображение огромного льва на роскошном марокканском ковре, покрывавшем весь пол.

— Сражен! — пробормотала она, словно говорила сама с собой. — Он! Непобедимый Дамасский Лев! Значит, на Кипре нашелся человек сильнее и прославленней его? Сильнее льва! Но его сразить мог только тигр! Кто же он? О! Как бы я хотела познакомиться с ним!

— Я ведь сказал тебе, что Мулея-эль-Каделя победил христианин, — напомнила герцогиня.

Хараджа презрительно подняла плечи:

— Вера! Крест или ислам, какая женщине разница? К ее сердцу это не имеет никакого отношения.

— Может, ты и права, — ответила герцогиня.

Хараджа вскинула на нее глаза, несколько мгновений пристально ее изучала, а потом вдруг спросила:

— А ты герой, мой прелестный капитан?

Вопрос явно застал герцогиню врасплох, она несколько секунд помолчала, потом сказала:

— Если в твоем замке, госпожа, есть достойные шпажисты, можешь им сказать, что я готов сразиться с любыми, один против двоих, и они будут побеждены. Когда пожелаешь!

— Ты одолеешь даже Метюба?

— А кто это?