— Да так, сам не знаю… О многом…

— Наверное, о той безграничной власти, которой добьешься в Мемфисе?

— Можно и так сказать.

— И о мести?

— Может быть, и о мести.

— Нет, ты обманываешь меня. Я наблюдаю за тобой с той минуты, как мы вышли. Нет, не власть, не честолюбивые амбиции и не ненависть смущают сейчас ум сына великого Тети, основателя династии, — с горечью сказал Унис.

— Откуда ты знаешь?

— Твои глаза ни разу даже не взглянули на хвостатую звезду, указывающую на твою судьбу и твою стезю.

— Это правда, — с глубоким вздохом ответил Миринри.

— Ты думал о девушке, которую спас от смерти на берегу Нила.

— Зачем отпираться? Да, Унис, я думал о ней.

— Она что, зельем каким-нибудь тебя опоила?

— Нет.

— Так почему же ты любишь ее так сильно, что забываешь о величии и высшей власти, которой позавидовал бы каждый? — Унис остановился и печально посмотрел на юношу.

Миринри несколько мгновений молчал, потом резко повернулся к жрецу и сказал:

— Я не знаю, может быть, я не такой, как все: ведь я долгие годы не видел ничего, кроме вод Нила, пальмовых рощ, что его окружают, бескрайних песчаных барханов да диких зверей, обитающих там. И до сего дня я слышал только твой голос, шум ветра, срывавшего листья и ломавшего ветви, журчание воды, бегущей из загадочных озер оттуда, из пустыни. Я молод, как же я мог остаться равнодушным к существу, такому не похожему ни на меня, ни на тебя, говорившему мелодичным голосом, что нежнее ночного ветерка? Ты говоришь, я ее люблю. А я не в состоянии понять это слово, я вырос вдали от тех мест, где живут люди, и не понимаю, что оно значит. Наверное, так может называться очарование, которым пленила мое сердце та девушка. Я знаю лишь, что, когда думаю о ней, передо мной всегда, и днем и ночью, сияют ее огромные черные глаза, полные бесконечной грусти, и у меня возникает странное чувство, какого я никогда раньше не испытывал, когда слушал лепет воды, свист ветра или голодное рычание диких зверей, бродящих по пустыне.

— Это опасное чувство, Миринри, оно может стать для тебя роковым и помешать в пути. Оно отнимает силы у воинов, усыпляет сильных, от него в людях угасает энергия, и они становятся малодушными. Берегись! Этот трепет может повредить твоему великому начинанию.

— Становятся малодушными! — вскричал юноша, уязвленный этим словом.

— Именно так, малодушными.

— Ну так гляди, какой я малодушный!