Крачка нахохлилась. Закрутила головой. Точно противилась.

– Ничего не поделаешь, милая. – Адептка поцеловала птичью макушку и распахнула скрипучую оконную раму. – Но это очень важно. Важнее всего прочего, поверь мне. Надеюсь, Ив сможет меня простить. Я ведь не послала тебя к нему, хоть он и просил. Но будем надеяться, что пернатые друзья рассказали ему о маленьком землетрясении, что я учинила.

Она разжала руки, выпуская птицу на волю. Та вспорхнула легко. Зашелестела крыльями и радостно унеслась в ночь.

Гвинейн спешно закрыла окно и заторопилась в первую комнату.

Там было так же темно и холодно, как наверху, на чердаке. Камин давно остыл. Вероятно, в суматохе праздника слуги совсем о нем позабыли. Либо в отсутствии адептки не решались без спросу входить в башню.

Женщина добрела до комода и выдвинула верхний ящик. Нашарила нужный флакончик, откупорила пробку и понюхала содержимое.

В нос ударил терпкий запах спирта и полыни.

Гвин задержала дыхание и залпом осушила пузырек. Поморщилась. Вздрогнула от горечи на корне языка. И широко распахнула глаза.

Заговоренный настой неспешно разливался по телу теплом. Но уже с первым глотком она ощутила, как проясняется сознание, а мутное состояние после перенесенного окулуса притупляется. Эффект настойки служил лишь для временного облегчения. Тело требовало длительного отдыха. Но, увы, Гвин поняла, что отдохнуть ей вряд ли удастся.

Тревожное предчувствие уже запустило липкие щупальца в разум. Вот что разбудило ее, вырвав из глубокого, полуобморочного сна. Адептке удалось распознать его отчетливо, стоило головной боли ослабнуть. Нарастающее ожидание опасности. Неотвратимость такая ясная, что пальцы задрожали от волнения.

Стеклянный флакончик выскользнул и вдребезги разбился о пол у ее ног. Слишком громко.

Следовало покинуть Высокий Очаг. Незамедлительно.

Гвин быстро скинула туфли, чтобы стук каблуков не разбудил никого, подхватила их. И как была, в том же бархатном платье, помчалась прочь из башни. На лестницу. Вниз. Одной рукой держа туфли и край подола. Другой – касаясь стены в сумраке. Лишь зеленоватый свет пробивался с улицы и кое-как рассеивал темноту. Только бы не споткнуться. И ничем не загреметь.

Иврос был прав. Тьма его раздери. Она угодила в западню.

Предчувствие раздирало душу. С ней под одной крышей действительно находился настоящий убийца Ашады Норлан. Она не сошла с ума. И этот человек представлял реальную опасность. Нужно было убираться как можно скорее. И найти Ива.

Гвин хотела было пройти по лестнице для слуг, но оттуда ей послышались женские голоса. Поэтому адептке пришлось свернуть в главный коридор. Она миновала его бегом и без приключений. Стремительно сбежала вниз по широким ступеням. Спустилась на первый этаж, где задержалась в коридоре, чтобы убедиться, что главный зал пуст. Она выглянула из-за угла и окинула помещение внимательным взглядом.

Теплились камины. Огонь в них весело потрескивал, разгоняя темноту. Остатки угощений и всю посуду давным-давно убрали. Наверняка большинство лакеев сейчас трудятся на кухне, перемывая многочисленные блюда и кубки. Бедняги.

Опустевшие столы стояли на тех же местах, что и во время праздника. Вероятнее всего, потому, что утром гости вновь соберутся на завтрак, прежде чем разъедутся по домам.

Темной громадой возвышалось йольское древо возле королевского трона. Теперь оно казалось Гвин печальным и одиноким. Обреченным однажды стать ритуальным костром в замковом дворе. Во время проводов зимы, на которые Гвинейн оставаться больше не планировала.

Она услышала покашливание. Вздрогнула. Прислушалась. На галерее второго этажа расположился стражник в парадной форме Нордвуда. Вероятно, его поставили наблюдать за залом, но мужчина сидел в тени на одной из лавок и клевал носом. Адептка прикрыла рот ладонью и торопливо забормотала заклятие, пока в зал не принесло никого еще. Мужчина засопел громче. Даже всхрапнул. Оставалось надеяться, что он не уронит ничего и грохотом не перебудит половину замка.