15 августа 1931 г. Иркутский педтехникум был переведен в Читу. 25 августа 1938 г. после образования в 1937 г. Читинской области на его базе постановлением Совнаркома РСФСР № 265 открылся Читинский пединститут с историческим факультетом, на котором первое время отсутствовали собственные преподаватели-историки, а обучение вели сотрудники других факультетов ЧитГПИ[91]. Первый набор абитуриентов был определен в 40 человек[92].
С деятельностью в первой половине 1930-х гг. ИГПИ и ИГУ и при активном их содействии было создано два новых вуза – педагогических института – в национальных субъектах Восточной Сибири – Бурятского и Якутского педагогических институтов.
В 1930 г. XVI съезд ВКП(б) отметил, что «темпы развертывания культурного строительства в стране еще совершенно недостаточны». В этой связи вышло постановление Бурят-Монгольского ОК ВКП(б) от 16 октября 1930 г. «Об организации в Верхнеудинске бурят-монгольского вуза», затем постановление СНК БМАССР от 18 марта 1931 г. В итоге 10 января 1932 г. СНК РСФСР принял постановление об открытии Бурят-Монгольского агропедагогического института в Верхнеудинске (Улан-Удэ) на базе бурят-монгольского отделения ИГУ (ранее отделение готовило учителей широкого профиля для работы в национальных школах Бурят-Монгольской АССР и Усть-Ордынского Бурят-Монгольского округа). Открытие первого вуза Бурятии состоялось 10 февраля 1932 г.
Структура института была определена в составе четырех отделений (факультетов): физико-математического, естествознания, литературно-лингвистического и историко-экономического, а также четырех кафедр по профилям отделений (в т. ч. кафедры истории). В 1934 г. историко-экономическое отделение было переведено обратно в ИГУ на бурят-монгольское отделение, а в 1937 г. отделение было вновь возвращено в Бурятию.
В 1933 г. был произведен набор на историко-экономическое отделение в количестве 25 человек, но через год в 1934 г. отделение было закрыто вместе с кафедрой истории (кафедра была восстановлена лишь в 1942 г.), и студенты были переведены в ИГУ, поскольку принятое 16 мая 1934 г. постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР о преподавании гражданской истории в школах требовало высокого качества организации учебного процесса. А в это время из Бурятскою агропединститута выбыли ведущие историки – профессор Н. Н. Козьмин и исполняющий обязанности профессора В. П. Денисов. Поэтому из-за отсутствия подготовленных кадров историческое отделение Бурятского агропединститута было закрыто. С 1934 по 1937 г. в вузе не было подготовки учителей истории, т. к. вообще не было подготовленных преподавателей в институте. И только в 1937/38 учебном году отделение открылось вновь, но работало без собственной кафедры вплоть до 1942 г. И первый выпуск был осуществлен в 1940/41 учебном году в количестве 10 человек[93].
В 1934 г. на базе якутского отделения ИГПИ был открыт Якутский государственный педагогический институт с историческим отделением, позже преобразованный в историко-филологический факультет. Однако дальнейший ход социально-экономического и культурного развития самой Якутской АССР, изменение ее политического значения, особенно в послевоенный период, придает республике особый статус в административно-территориальной и политической системе РСФСР. Якутская АССР приобретает больше черт самостоятельного, не зависимого от каких бы то ни было макрорегионов положения. Якутия перестает соотноситься с Сибирью как таковой в ее традиционном понимании и со временем тяготеет больше к Дальневосточному региону, хотя сама по себе она может рассматриваться и как отдельный регион, и как специальный макрорегион вместе с другими субъектами Северо-Восточной окраины РСФСР. Также и в организации высшего образования и проведения научных исследований Якутия не тяготела в тот период к сибирским вузам, а вела самостоятельную научно-образовательную и кадровую политику. На этом основании Якутия перестает выступать как сибирский субъект научно-образовательного комплекса и относиться к предмету настоящего исследования.
Первоначальный, довоенный, период становления исторического образования и исторической науки в сибирских педагогических и учительских институтах на протяжении 1930-х гг. был частично освещен в специальной литературе, приуроченной к юбилеям сибирских вузов[94]. В этой связи ограничимся лишь анализом общих черт и характерных особенностей данных процессов. Тем более что открывавшиеся в крупных городах на территории Сибири педагогические учебные заведения и их исторические структурные подразделения развивались в едином русле со всей советской высшей школой и имели те же схожие черты в своем развитии, что ТомГПИ и ИГПИ этого периода.
Складывавшаяся на протяжении 1930-х гг. система исторических институций на территории Сибири (специальные кафедры, факультеты или отделения в вузах и научных учреждениях) не успела еще в полной мере сформировать собственную сибирскую общность историков и разработать уникальную структуру исторических исследований. Направления научной работы были ориентированы в лучшем случае на сибирскую, в т. ч. историко-революционную и историко-партийную тематику или краеведческие сюжеты, но в основном представляли собой набор разрозненных тем и сюжетов, которые приезжие историки привносили в Сибирь из центральных регионов страны, из своих Alma Mater, и пытались инкорпорировать их в повестку научно-исследовательской работы сибирских вузов. Например, научная работа в Барнаульском учительском институте преподавателями кафедры истории (а значит, и самими студентами) не велась как таковая – это не было предусмотрено учебным процессом, да и уровня подготовки преподавателей явно не хватало для организации научных исследований. Преимущественно работа была направлена на повышение квалификации сотрудников кафедры (в повышение квалификации в тот период включалась и исследовательская работа)[95].
В основном повышение квалификации сводилось к составлению библиографии и конспектированию книг и учебников по выбранной тематике, связанной с читаемыми этими преподавателями курсами. Но были и самостоятельные исследовательские работы, в перспективе претендовавшие на диссертационный уровень. Например, преподаватель А. А. Худяков работал над темой «Партизанское движение на Алтае в годы Гражданской войны» и собирал материалы по этому вопросу. Преподаватель В. А. Максимов работал над темой «Народы Среднего Поволжья в XVIII в.» (по теме своей научной работы он планировал подготовку монографии «Средняя Волга XVIII в. Как колония царизма»), преподаватель Э. А. Рафиков работал над кандидатской диссертацией по теме, связанной с вопросами исторического и диалектического материализма (обучался в Москве в заочной аспирантуре)[96].
Отчетная статистика работы педагогических и учительских институтов Сибири свидетельствует, что контингент студентов-историков очных отделений 1930-х гг. был достаточно малочисленным. Ежегодный прием в учебные заведения в зависимости от года приема и региона (наибольшее число было в Томске и Иркутске) колебался от 10 до 30 человек, а ежегодные выпуски колебались в диапазоне от 10–15 до 40–50 человек (в некоторые периоды, особенно перед войной, выпускников становилось больше во всех вузах). Так, в 1936/37 учебном году на историческом факультете ИГПИ (ИФ ИГПИ был открыт в 1933 г.) обучалось всего 74 студента-очника (24 студента – на 1-м курсе, 9 – на 2-м курсе, 12 – на 3-м курсе, 29 – на 4-м курсе). В 1939/40 учебном году контингент студентов вырос и составил на 2-м курсе 44 человека, а на 3-м курсе уже 37 студентов[97]. Выпуск же учителей-историков очной формы обучения в ИГПИ (с 1933 по 1941 г.) тоже существенно вырос и составил 42 человека в 1933 г., 22 – в 1934 г., 18 и 15 человек[98] в 1936 г., 29 человек – в 1937 г., 12 и 22 – в 1938 г., 27 и 17 – в 1939 г., 17 и 12 – в 1940 г., 55 человек – в 1941 г. Всего за предвоенный период ИГПИ выпустил 273 историка (222 и 51 соответственно). Для сравнения выпуск историков Барнаульским учительским институтом с 1935 по 1941 г. составил 112 человек (в 1936 г. – 20 человек, в 1937 г. – 26 человек, в 1938 г. – 21 человек, в 1939 г. выпуска не было, в 1940 г. – 25 человек, в 1941 г. – 20 человек)[99].
Иная ситуация с контингентом студентов-историков и выпускников складывалась на заочных и вечерних отделениях пединститутов и учительских институтов. Именно на них Наркоматом просвещения РСФСР и региональными органами народного образования был сделан основной упор в деле подготовки квалифицированных кадров историков. Прежде всего уделялось внимание обучению учителей, уже работающих в системе народного образования, но не имеющих ни высшего, ни даже зачастую среднего специального исторического образования. В ведущих педагогических вузах Сибири (Томском и Иркутском пединститутах) контингент историков, обучавшихся по очно-заочной, заочной и иным нестационарным формам обучения (экстернат), доходил в разные периоды до нескольких сот человек. Так, в 1939/40 учебном году в ТомГПИ было наибольшее количество студентов-историков в довоенный период по заочной форме обучения – 255 человек (110 человек на 1-м курсе, 105 – на 2-м курсе, 28 – на 3-м курсе и 12 – на 4-м курсе[100]). Количество экстернов исторического факультета ТомГПИ по разным курсам составляло 121 человек[101]. В 1939/40 учебном году окончили институт по заочной форме обучения уже 101 человек по историческому факультету (по пединституту и учительскому институту)[102].
По состоянию на 1 января 1941 г. заочников исторического факультета ТомГПИ насчитывалось 513 человек. Всего студентов-заочников по институту было 1578 человек (историки в нем составляли 32 % контингента, столько же, сколько на физико-математическом и естественном факультетах вместе взятых[103]).
По состоянию на 1939 г. на заочном отделении ИГПИ обучалось 980 человек, из которых 372 (39 %) было на историческом отделении (абсолютное большинство студентов), у литераторов – 331 человек, на физмате – 179 и т. д.[104]
Развернувшаяся на протяжении 1930 – начала 1940-х гг. сеть педагогических учебных заведений в Сибири с организованными в них историческими факультетами и отделениями позволила снять остроту проблемы подготовки учительских и педагогических кадров историков для школ, техникумов, училищ и прочих средних учебных заведений Сибири. На всем протяжении довоенного десятилетия оставался нерешенным только вопрос о восстановлении исторического образования в сибирских университетах – Томском и Восточно-Сибирском (Иркутском). Развитие региона требовало постоянного увеличения количества историков, в том числе и для вновь открываемых или расширяемых непедагогических вузов (медицинских, технических, промышленных, строительных и т. п.) для работы на кафедрах общественно-политических наук, формировавшихся частично из числа историков (кафедры марксизма-ленинизма, политэкономии, исторического и диалектического материализма и т. п.), для музеев, просветительных и научных учреждений и организаций, партийных и советских органов и т. п. Более того, разветвленная сеть педагогического образования нуждалась в притоке преподавательских кадров высшей квалификации, которых так не хватало на исторических кафедрах в те годы, и проблема повышения качественного и квалификационного потенциала исторических факультетов и отделений оставалась острой.
За те годы, которые прошли с момента издания Наркомпросом РСФСР приказа об открытии исторических факультетов и постановления 1934 г. «О преподавании гражданской истории в школах СССР», не было сделано абсолютно ничего, чтобы воплотить эти решения в жизнь и открыть в Томском и Иркутском университетах исторические факультеты. Данный вопрос неоднократно поднимался учеными советами и дирекциями университетов перед Наркомпросом РСФСР, но каждый раз комиссариат не доводил его решения до конца. Причины здесь были комплексные, но важнейшая из них – невозможность обеспечить университетские исторические факультеты необходимым количеством преподавателей с учеными степенями и званиями, которых и так не хватало для пединститутов (прежде всего профессоров и докторов наук, которых в Сибири не было вовсе на протяжении 1930-х гг.). Практически полное отсутствие профессиональных историков на территории азиатской части РСФСР в довоенный период, нехватка их даже в регионах европейской части СССР, где также происходил процесс восстановления исторического образования в вузах, а также нежелание многих ехать за Урал делали практически невыполнимой задачу привлечения для работы в университетах Томска и Иркутска квалифицированных историков.
Лишь в самом конце довоенного периода, с последнего предвоенного 1940/41 учебного года в университетах были все-таки восстановлены исторические факультеты, которые в 1941 г. были дополнены филологическими отделениями и преобразованы в историко-филологические факультеты (ИФФ). Их становление проходило уже в условиях военного времени, и большая часть аспектов их развития (студенческий контингент, формирование профессорско-преподавательского состава, направления научной деятельности, политико-воспитательная и идеологическая работа) была обусловлена экстремальными условиями военного времени.
Довоенные годы были отмечены чередой политических процессов, масштабным интеллектуальным и профессиональным прессингом и политическими репрессиями, направленными на все население страны в целом и на высшую школу в частности. Не миновала эта участь и историков, поскольку именно они в силу своей профессиональной специфики, как никакие иные представители научно-образовательной корпорации, находились в самой гуще идеологической борьбы.
Ряд специфических факторов сибирской высшей школы: периферийное положение учебных заведений, провинциальный характер образовательной деятельности и исследовательских направлений, отдаленность и отстраненность от крупных научно-образовательных центров страны, молодость сибирских исторических институций и малочисленность профессиональных историков, – все это привело к тому, что трагические события довоенного десятилетия (прежде всего второй половины 1930-х гг.) не получили широкого размаха, как это имело место в крупных городах европейской части СССР.
Вовлеченность историков в общегосударственные политические процессы, в которых они должны были выступать «против оппортунистических оппозиций троцкистов, зиновьевцев, против правых капитулянтов»[105] и проявлять бдительность в «борьбе с троцкистско-бухаринскими вредителями и шпионами»[106], находила дальнейшее отражение в содержании учебных курсов и тематике научных работ. Прежде всего, речь идет об унификации исторического знания в стране путем составления с середины 1930-х гг. единых учебников по общим стандартам[107], о кампании, направленной против академика М. Н. Покровского, его школы и его последователей, а в завершение – о внедрении в профессиональную сферу историков положений «Краткого курса истории ВКП(б)»[108] как основы их научно-педагогической деятельности.
Еще в первой половине 1930-х гг. школа академика М. Н. Покровского задавала тон для историков всей страны. Более того, 24 апреля 1932 г. Восточно-Сибирский крайисполком принял решение обратиться в Наркомпрос РСФСР с просьбой о присвоении ИГПИ имени М. Н. Покровского, а 28 июля того же года в ИГПИ были введены стипендии им. М. Н. Покровского на историческом факультете и им. А. М. Горького на факультете русского языка и литературы[109].