Он прищелкнул пальцами, ища пример.

– Это как поездка на машине. Вы залили в машину бензин и масло, и она едет по шоссе, жрет топливо, потребляет воду, испражняется выхлопом… Но цель-то не в том, чтобы сожрать как можно больше бензина. Цель в том, чтобы доехать! Ну, что вы на меня так смотрите?

Я отвел глаза. В комнате слышалось лишь жужжание не на шутку перепуганной мухи. Мики вздохнул и встал со стула.

– По-моему, вы поняли… – сказал он устало. – Мне нужно отдохнуть. Знали бы вы, как это грузит – часами таскать на себе чужие миры. Всего лишь слова… Если бы люди могли замкнуть друг на друга свои воздушные замки, насколько все было бы проще. А впрочем, тогда я остался бы без работы.

Он неопределенно фыркнул, поклонился и вышел за дверь. Прошло четверть часа, а я все сидел, обдумывая его слова. Если Мики прав и люди в самом деле только и мечтают о том, чтобы жить в словесной виртуальной действительности, то отчего бы не предложить им нечто подобное? Пусть это будет платформа для воздушных замков – безграничная, как сама фантазия. Пусть клиенты системы сами выберут себе дом, одежду, внешность, поведение, судьбу. Пусть выберут себе друзей – таких же вымышленных, идеальных, счастливых. С точки зрения бизнеса, речь тут шла об уникальной идее: система, которая строит себя сама, да еще и платит за это хозяину стройплощадки, то есть мне. Но для начала требовалось предоставить первым строителям минимальный рабочий инвентарь и воздушные кирпичи.

Я отложил в сторону все дела и спустя месяц закончил пробную версию системы. Она была довольно бедненькой по возможностям, но уже тогда отвечала главному принципу – клиент получал то, чего ему не предлагали ни в каком другом месте: неограниченную свободу выбора. Он мог быть кем угодно: мужчиной, женщиной, ребенком, собакой, кошкой, каракатицей, диковинной зверушкой – буквально кем угодно! Причем быть здесь и сейчас – не в мечтах, окутанных флером недостижимого будущего, не в воспоминаниях, омраченных сожалениями о несбывшемся прошлом, а именно здесь и сейчас, в самом что ни на есть настоящем.

Предполагалось, что, зарегистрировавшись и войдя внутрь, человек встретит там самого себя, свое истинное Я – правильное, желанное, а значит, куда более реальное, чем снаружи. «Hi, me! – приветствовала его система. – Ну здравствуй, Я!» Так что и о названии мне не пришлось долго думать. Правда, первоначальное «Hi, me» затем превратилось в более удобную сетевую аббревиатуру, но смысл остался тем же. HiM, Хай-ми, Хайм.

Мне пришлось потратиться на художника-аниматора, который нарисовал несколько смазливых персонажей и набор вариантов фона: усаженный пальмами песчаный пляж, интерьер городского бара, сосновый лес, травянистую лужайку у реки… Да, поначалу это выглядело небогато, но ничто не мешало клиенту внести изменения в пейзаж или в собственный образ – если, конечно, он умел рисовать. Для этого системе придавалась простейшая программа анимации. Ну а тем, кто не мог или не хотел строить свой замок самостоятельно, не возбранялось нанять соответствующего специалиста. Понятно, что специалистам нужно было платить – вот на этом-то и основывался мой личный шкурный интерес.

Полностью передав клиентам дело строительства Хайма, я оставил за собой лишь общее администрирование, банк и землю. Все расчеты здесь велись во внутренней валюте – хайлерах. Право денежной эмиссии тоже принадлежало мне. Получить деньги Хайма можно было лишь в центральном банке по стабильному, мною же установленному курсу: 100 хайлеров за один американский доллар. В принципе, в Хайме вполне можно было прожить и бесплатно; мои первые клиенты так и поступали. Они просто бродили по пляжу или сидели в баре, ведя между собой пустопорожние разговоры и не тратя при этом ни гроша. Но довольно быстро нашлись желающие выделиться – ростом, мимикой, одеждой. Потом кто-то отважный решил блеснуть у стойки, заказав своей собеседнице коктейль… – и дело пошло.

На мой счет начали капать деньги; сначала это были ничтожные центы, затем доллары, затем – десятки, сотни, тысячи долларов. Первые магазины и бары Хайма принадлежали мне, но я избавился от них, как только система набрала обороты. Зачем размениваться по мелочам? Мне вполне хватало десятипроцентного сбора, взимаемого с каждой совершаемой в Хайме сделки. Уже через несколько месяцев наиболее предприимчивые клиенты стали скупать земельные участки под застройку. Поначалу я назначал цену сам, и довольно дешево: чего-чего, а уж неосвоенного пространства здесь хватало – ведь мне принадлежал весь мир! В конце концов, даже если закончится карта Земли, всегда можно прихватить какую-нибудь близлежащую планету. Но потом цены взлетели многократно, и я подчинился диктату рынка.

Построившись, люди приобретали лицензии на торговлю; повсюду открывались бутики, рестораны, ювелирные магазины, дизайнерские фирмы, центры развлечений. Там, где когда-то стоял лишь одинокий бар с десятком столиков, теперь шумела полная людей и машин городская улица. Хайм рос бешеными темпами.

К счастью, я вовремя оценил потенциал системы и заранее озаботился соответствующей компьютерной базой. Для ее создания потребовались опыт, знакомства и деньги – много денег. И если две первые составляющие этой формулы не вызывали у меня затруднений, то с деньгами все обстояло совершенно иначе. Будущие огромные прибыли неизбежно должны были привлечь бандитов и охотников поживиться за чужой счет, а это означало, что Хайм следует с самого начала защитить самыми надежными крепостными стенами. Хорошее стоит дорого, но я хотел не просто хорошего – я хотел лучшего. У меня имелись кое-какие средства, но в данном случае требовался совершенно иной масштаб финансирования. Где-то мне поверили в долг, кто-то по старой памяти ссудил десяток-другой тысчонок, но нужной суммы все равно не набиралось.

И тогда я пошел на крайнюю меру. К тому времени за моей спиной было уже несколько сотен программных проектов самого разного типа – легальных, полулегальных и совсем нехорошего свойства. Работы бывают разные – моя состояла именно в этом. Я делал бизнес-сайты, устанавливал их в Сеть и, забрав гонорар, навсегда расставался с благодарными хозяевами. А непосредственно перед разлукой я вручал клиентам хозяйский ключ от двери в систему – ведь то, чем они занимались, как правило, нуждалось в надежной защите от чужих глаз. Предполагалось, что ключ существует в единственном числе, но какой же хозяин поверит в это и не поменяет замок?

Что они и делали, буквально сразу же после того, как я уходил. Да вот только это мало что меняло: чтобы попасть в святая святых любой построенной мною системы, мне вовсе не требовался ключ от парадной двери. В моем распоряжении всегда оставалась незаметная задняя калитка, о наличии которой не знал никто, кроме меня, автора программы. Зачем я делал это? Не знаю. Думаю, сначала это диктовалось лишь инстинктивным нежеланием доверять профанам дело рук своих. А вдруг они что-то напортачат, а ключ потеряют? Как тогда чинить? Но это – разве что сначала: ведь на практике ничего не портилось, и мне никогда не приходилось возвращаться по собственным следам. Тогда почему я оставлял калитку и на потом? Видимо, по привычке. Программисты вообще ужасно консервативный народ.

Об этих-то задних калитках я и вспомнил, когда возникли денежные затруднения с Хаймом. И, вспомнив, разыскал визитку некоего Шварца, заведовавшего в полиции отделом компьютерных преступлений. Мы познакомились случайно, когда он пытался привлечь меня не то как свидетеля, не то как эксперта по делу одного из крупнейших сетевых казино. Тогда у нас не сладилось, но визитку я сохранил, и вот теперь она пригодилась.

Я прекрасно осознавал опасность своей затеи.

Информация, которую я собирался продавать Шварцу, принадлежала весьма серьезным организациям. Весьма серьезным. На моей памяти люди расставались с жизнью за гораздо меньшие проступки, причем расставались мучительно, не в один присест. Но альтернативой был бы отказ от Хайма. Конечно, можно было бы войти с кем-нибудь в долю, привлечь инвесторов, но в этом случае проект терял для меня всю свою привлекательность. Я намеревался владеть Вселенной в одиночку. Я хотел быть богом и царем – в единственном числе.

Перед тем как позвонить, я оборвал все связи с наружным миром. Сменил документы, внешность, адреса, телефоны – иными словами, полностью ушел на дно и уже оттуда, со дна, набрал номер Шварца. Наш разговор длился минут пять, из них три ушли на зачитывание прейскуранта. Я установил жесткую таксу за каждую информацию: столько-то за педофилов, столько-то за воров, столько-то за отмывающих незаконные доходы. Шварц слушал, затаив дыхание. В течение следующих трех месяцев его отдел выполнил пятилетний план по всем показателям, а я получил деньги, которые позволили мне дотянуть до того момента, когда Хайм окончательно превратился в золотую жилу.

Сейчас я зарабатывал миллионы и давно уже не нуждался в полицейских премиях, но продолжал поддерживать контакт, то и дело скармливая Шварцу того или иного мерзавца. Зачем? Видимо, тоже по привычке, следуя некогда заведенной рутине. Да и вообще, кому в наше время может повредить дружба с высокопоставленным полицейским чином? Уж во всяком случае, не мне: потроша базы нелегальных букмекеров и порнографов, я наверняка заработал на свою голову целую армию смертельных врагов и нуждался в защите. Впрочем, сомнительно, что полиция успеет помочь, если бандиты разнюхают-таки мои следы, следы взломщика и осведомителя. Так что, скорее всего, я продолжал названивать Шварцу лишь потому, что не хотел обрывать единственную ниточку, которая еще связывала меня с внешним миром.

Потому что теперь все мое время было посвящено Хайму – 24 часа в сутки. Должность бога и царя оказалась довольно хлопотной, даже учитывая специфику системы, которая совершенствовала себя сама, разрастаясь и принимая самые неожиданные формы абсолютно независимо от меня, своего создателя. Клиенты сами проектировали дома, рисовали пейзажи, строили мосты и учились отображать тончайшие оттенки мимики и голосовых интонаций. Мне оставалось лишь следить за поступлениями своей постоянно растущей десятины, по нескольку раз в день проверять надежность защиты и еженедельно арендовать все новые и новые сервера.