– Ничуть. Меня еле-еле хватает на один раз в неделю.

– Простите?

– Да-да, вы расслышали точно, – кивнул Мики. – Мне крайне редко приходится спать с клиентками. Обычно мы обходимся без секса.

Тут уже я вытаращил глаза – аккурат навстречу микиным зубам.

– Понимаете, – мягко сказал он, – женщины тоже люди. А людям нужно, чтобы их выслушали. Это самое главное в жизни – чтобы тебя выслушали.

– И это то, что вы делаете – слушаете?

– Не просто слушаю, – поправил Мики, – а умею слушать. Не отвлекаюсь на другие вопросы, не перебиваю непрошенными ассоциациями, не засыпаю в неинтересных местах. Мои глаза не стекленеют от посторонних мыслей. У нас с клиенткой ровно одна-единственная тема – сама клиентка. Это главное.

– А секс? Вы хотите сказать, что секс вовсе не важен?

Он зевнул и пожал плечами.

– Не знаю. Это не по моему профилю. Про секс спросите у Марселло.

С Марселло я разговаривал утром – это был один из гладкотелых жеребцов, ходячая половая легенда с Копакабаны по прозвищу «Тройной оргазм». Он битый час изводил меня рассказами о своих мужских победах, размерах и способностях. Когда мне удалось вставить слово, я спросил его, почему эти выдающиеся бразильские характеристики не пользуются спросом здесь и сейчас? Парень резко погрустнел и замолчал: его заказывали не чаще двух раз в неделю, причем никогда – повторно, что само по себе свидетельствовало о многом.

– Я говорил с Марселло, – ответил я лысому бухгалтеру. – Он понятия не имеет, почему выбирают вас, а не его. Он думает, что женщины в этом полушарии просто не могут оценить тройной оргазм.

Мики посмотрел на часы и снова зевнул; залетная муха в ужасе шарахнулась от его пасти в сторону окна и принялась панически биться в стекло, просясь наружу. Мне было жаль обоих – и муху, и Мики, но я твердо вознамерился не выпускать их из комнаты, пока не проникну в суть загадки.

– Послушайте, Мики, – сказал я. – Либо вы чего-то недоговариваете, либо я полный дурак. Принято считать, что служба эскорта поставляет услуги определенного рода. Услуги – это действия. А вы описываете чисто словесное общение, причем пассивное. То есть вам даже не приходится открывать рот, вы всего лишь слушаете. Вы слушаете слова. Слова! Я правильно вас понял?

– Всего лишь слушаю? – с оттенком обиды повторил Мики.

По всей видимости, я задел его за живое.

Человек явно гордился своей профессией и не мог вынести пренебрежительного к ней отношения. Наверное, Марселло отреагировал бы примерно так же, если бы я усомнился в его длиннющих сантиметрах.

– Всего лишь слова?! – Мики наклонил ко мне лысеющий череп; в его водянистых глазах плескалось искреннее возмущение. – Да знаете ли вы, что такое слова? Люди живут в словах. Живут! Что такое прошлое? Слова! Слова самооправдания, слова вины, слова сожаления. А будущее? Тоже слова! Слова мечты, слова надежды. И это чудно, это прекрасно, потому что только слова закрепляют то, чего человеку хочется. Вот что такое слова!

– Допустим, – быстро проговорил я, вцепившись в его взгляд, не отпуская его на свободу. – Но кроме прошлого и будущего есть еще и настоящее. И в настоящем человеку хочется есть, пить и трахаться… Трахаться реально, а не на словах. Разве это не так?

– Так! – шепотом подтвердил Мики. – Так! Но почему? Потому что в настоящем человека никто не слушает. Если бы человек имел возможность строить из слов еще и настоящее, он был бы и счастлив по-настоящему. Поймите меня правильно. Я не утверждаю, что человек тогда не стал бы есть, пить, испражняться и совокупляться. Физиология остается физиологией. У тела есть потребности. Но главным при этом оставались бы слова. Это как… как…