– Спасибо, Берни. Спасибо за добрые слова.

– А че ты меня-то благодаришь? Не я ее написал.

– Давай, не томи, – сказал Джим, потушив сигарету. – Объясни уже, что мы должны чувствовать. Бояться нам или грустить?

– Все зависит от смотрящего.

– Ты слышал, Берни? Ничья.

– Верните мне мои деньги, – хохотнул Кейл.

Вечером на выходе из галереи меня ждал Джим.

– Я подумал, кто-то должен тебя проводить. Если, конечно, у тебя лимузин не заказан.

Я по-прежнему жила на чердаке дома в Сент-Джонс-Вуд и за аренду не платила, а к поискам собственной мастерской даже не приступала. По настоянию Макса я больше не принижала себя, работая ассистентом, поэтому своего скромного заработка я была лишена. Зато я каждый день понемногу тратила “аванс” Макса, половину которого отправила родителям в Клайдбанк, как только деньги поступили на мой счет. В эту странную пору я чувствовала себя как перышко на ветру. Я понимала, что дальнейший курс моей жизни зависит от успеха этой первой выставки, но не знала, в каком направлении меня унесет.

– Я собиралась поехать на автобусе.

Мы вместе двинулись по Корк-стрит. Ветра не было, но без пальто меня прохватывал холод.

– Джентльмен предложил бы тебе свой пиджак, – сказал Джим, увидев, что я дрожу.

– Да.

– Но тогда ты заметила бы, что он дважды подпалил рубашку утюгом. А, черт с ним… – Я нагнулась, и он набросил пиджак мне на плечи. Затем повернулся спиной и показал следы от утюга, два светло-коричневых оттиска.

– Не надо было так сильно нагревать.

– Ну, теперь-то я знаю.

– Спасибо, что приоделся. Выглядишь шикарно.

Он пожал плечами.

– Согрелась?

– Немного.