Джим нащупал на стене выключатель.

– Макс решил проверить, как мои успехи. Правда, Макс?

– Меня пригласили, насколько я помню, – сказал Эвершолт, расстегивая куртку. Он подцепил ее одним пальцем и перекинул через плечо.

– Пф-ф… Не слушай его. Тот еще пройдоха. – Внезапно Джима охватила паника. – Элли… Куда ты дела мои альбомы?

– Они в чемодане, вместе с простынями.

Пока Джим рылся в чемодане, Эвершолт изучал нагромождение холстов у двери. Каждую картину он разглядывал не дольше пары секунд, склонив голову набок.

– Это уже лучше, – говорил он. – Я вижу, как рождается стиль.

– Рождается? – повторил Джим, швырнув на пол альбомы. – Не надо бросаться такими словами. Рождается. Я их не из жопы выдавливаю.

Эвершолт стер влажную краску с пальцев.

– Джеймс, не при дамах.

– При ней можно говорить что угодно. Она чего только не слышала.

– Сколько он выпил? – спросила я.

– Ах, пустяки. Я видел его и не в таком состоянии. – Эвершолт поманил Джима рукой: – Иди сюда, старина, давай-ка посмотрим твои наброски.

– Не, я передумал, – заплетающимся языком проговорил Джим. – Они никуда, нахрен, не годятся. Я даже линию ровно не могу провести.

– Не глупи. Давай, неси их сюда.

Неохотно Джим принялся подбирать наброски. Он так долго ползал на карачках, что я решила подойти и помочь ему.

– Какой альбом самый лучший? – шепнул он, когда я присела рядом.

– Этот, – шепнула я в ответ.

Джим завалился на задницу, цепляясь руками за половицы. Я протянула Эвершолту наброски. С минуту он листал альбом и кивал.

– Ты на верном пути, Джим, на верном пути. Приятно видеть, что ты снова рисуешь. Ты определенно что-то нащупал. Симпатичные работы. Но тебе нужно больше времени. Я вернусь через месяц-другой, и посмотрим.