От ее уверенности я пришла почти в ужас. В голове образовался информационный смерч.

— Я и не знала, что вы были знакомы с моей матерью, — тихо проговорила я, гадая, отчего она не сказала мне раньше.

— Один раз она приезжала с визитом с твоим отцом, еще до свадьбы. — Ева-Мария помолчала. — Она была очень молода, моложе, чем ты сейчас. На празднике была сотня гостей, но мы весь вечер толковали о маэстро Амброджио. Именно твои родители рассказали мне все, что я сейчас говорю. Они были очень эрудированны, много знали об истории наших кланов. Как жаль, что все так обернулось…

Минуту мы молчали. Ева-Мария смотрела на меня с кривой улыбкой, словно зная, что у меня на языке раскаленным железом горит вопрос, но я не могла заставить себя спросить: кем ей приходится преступный Лучано Салимбени и что ей известно о гибели моих родителей?

— Твой отец считал, — продолжала Ева-Мария, нарушив неловкое молчание, — что маэстро Амброджио зашифровал в этой фреске целую историю, трагедию, о которой нельзя было открыто говорить. Смотри, — указала она на фреску. — Видишь маленькую птичью клетку на верхнем окне? Что, если я скажу тебе, что это здание — палаццо Салимбени, а человек, которого можно разглядеть внутри, — сам Салимбени, восседает на троне как король, и у его ног пресмыкаются люди, униженно умоляя ссудить их деньгами?

Почувствовав, что этот разговор причиняет боль Еве-Марии, я твердо решила не позволить прошлому разделить нас.

— Кажется, он у вас не в почете?

Она ответила с гримасой:

— О, это был великий человек. Но маэстро Амброджио его недолюбливал, разве ты не замечаешь? Смотри, здесь свадьба, здесь танцует печальная девица, а там — птичка в клетке. О чем говорят эти символы? — Я не ответила, а Ева-Мария посмотрела в окно: — Мне было двадцать два, когда я вышла за него. За Салимбени. Ему было шестьдесят четыре. По-твоему, это неравный союз? — Она посмотрела мне в глаза, пытаясь прочесть мои мысли.

— Не обязательно, — ответила я. — Вы же знаете, что моя мать, например…

— Ну, а я вышла, — оборвала меня Ева-Мария. — Мне казалось, он очень стар и скоро умрет. Зато он был богат, и теперь у меня красивый дом. Ты обязательно должна приехать ко мне в гости в самое ближайшее время.

Озадаченная неожиданной откровенностью и последовавшим приглашением, я ответила только:

— Да, конечно, с удовольствием.

— Отлично! — Она покровительственно положила руку мне на плечо. — А теперь найди на фреске героя!

Я чуть не прыснула. Ева-Мария Салимбени была непревзойденным виртуозом в искусстве менять тему.

— Ну же, — нетерпеливо сказала она, как учительница перед классом ленивых детей. — Где здесь герой? На фресках всегда есть герой, это закон жанра.

Я послушно принялась разглядывать фигуры.

— Кто угодно может быть им.

— Героиня в городе, — сказала Ева-Мария, ткнув пальцем в воздух. — И очень печальна. Значит, герой должен быть?.. Смотри! Слева изображена жизнь в пределах городской стены. Посередине Порта Романа, южные городские ворота, делят фреску на две части. А на правой стороне…

— О"кей, поняла, я уже вижу, — перебила я, оказываясь способной ученицей. — Это парень на лошади, уезжающий из города.