Секунду мы молчали. Алессандро улыбался, я сидела нахмурившись.

— Бросьте, — сказал он, наконец. — Вы живы; смотрите, вон солнышко сияет. Именно в этот час нужно сюда приходить: свет проходит через арки и освещает воду. Позже Фонтебранда становится темной и холодной как грот. Вы ее не узнаете.

— Странно, — пробормотала я, — как все может измениться за несколько часов.

Если Алессандро и понял намек, то виду не подал.

— У каждого явления есть своя темная сторона. Но зато так жить интереснее.

Несмотря на подавленное настроение, я не удержалась от улыбки при этом образце мужской логики.

— Мне пора испугаться?

— Как сказать. — Он снял пиджак и положил к стене арки, глядя на меня с вызовом. — Старики говорят, что Фонтебранда обладает особой силой.

— Продолжайте. Я скажу, когда станет страшно.

— Снимите туфли.

Я невольно расхохоталась.

— О"кей, я испугалась.

— Давайте, вам понравится. — Я смотрела, как он стянул собственные туфли и носки, закатал штанины и опустил ноги в воду.

— Вас что, на работе не ждут? — спросила я, глядя, как он болтает ногами.

Алессандро пожал плечами.

— Банку больше пятисот лет; как-нибудь простоит часок без меня.

— Что там насчет особой силы? — не удержалась я, скрестив руки на груди.

Он секунду подумал и сказал:

— Считается, что существует два вида безумия: творческое и разрушающее. Вода из Фонтебранда, по поверью, сделает человека безумным, pazzo, но в хорошем смысле. Это трудно объяснить… Почти тысячу лет мужчины и женщины пили эту воду, и их охватывало священное безумие. Некоторые становились поэтами, другие — святыми; самая знаменитая из них, святая Екатерина, выросла буквально здесь за углом, в Ока, контраде Гуся.

Меня с утра подмывало спорить с каждым его словом и не позволять отвлечь себя сказками, поэтому, я упрямо покачала головой.