— Но Боже тебя упаси не уследить за ней. Никто, кроме тебя, не должен ее касаться! Я не желаю хвастаться бастардом.

Нино вздохнул.

— Хорошо. Стану Парисом, увозящим жену старика. Хотя она ведь тебе не жена?

Звонкая оплеуха не стала для Нино неожиданностью — он сам напрашивался на нее.

— Так и надо, — сказал он, отступая. — Бей меня каждый раз, когда я говорю правду, и награждай, когда поступаю дурно. Скажи, чего ты хочешь: уничтожить соперника, друга, девичью невинность, — я все сделаю. Но не проси уважать тебя после этого.

Когда поздно вечером маэстро Амброджио вернулся в мастерскую, он ни о чем не мог думать, кроме как о подслушанном разговоре. Как в его родной благочестивой Сиене могла расцветать ядовитым цветом столь изощренная порочность? Почему никто не пытается остановить негодяев? Художник чувствовал себя старым и немощным. Он уже жалел, что ходил в палаццо Салимбени: каким облегчением было бы не знать о гнусном плане!

Придя в мастерскую, он обнаружил, что синяя дверь приоткрыта. Маэстро неуверенно подумал, что забыл запереть ее, когда уходил, но, не услышав приветственного лая Данте, испугался, что в дом забрались грабители.

— Эй! — Он толкнул дверь и боязливо переступил порог, удивившись зажженным лампам. — Кто здесь?

Почти сразу кто-то оттащил его от двери и плотно прикрыл ее. Повернувшись лицом к ожидаемому врагу, маэстро, однако, увидел не злонамеренного незнакомца, а Ромео Марескотти. А рядом стоял брат Лоренцо с Данте на руках, зажимая псу морду, чтобы тот не лаял.

— Хвала небесам! — воскликнул маэстро Амброджио, глядя на молодых людей и восхищаясь их густыми бородами. — Вернулись, наконец, из дальних стран?

— Не таких уж дальних, — сказал Ромео. Слегка прихрамывая, он подошел к столу и сел. — Мы скрывались в монастыре неподалеку отсюда.

— Вы оба? — изумился художник.

— Брат Лоренцо, — пояснил Ромео, морщась и растирая ногу, — спас мне жизнь. Салимбени бросили меня в склеп умирать, но друг нашел меня и вернул к жизни. Я давно был бы мертв, если бы не он.

— Господь, — возразил брат Лоренцо, опуская, наконец, собаку на пол, — хочет, чтобы ты жил. И он пожелал, чтобы я тебе помог.

— Господь, — отозвался Ромео с тенью прежнего лукавства, — многого от нас хочет, не правда ли?

— Вы не могли вернуться более своевременно, — заторопился маэстро, бегая по мастерской в поисках вина и кружек. — Я слышал…

— Мы тоже это слышали, — оборвал его Ромео. — Но мне все равно. Я не оставлю ее с ним. Лоренцо хочет, чтобы я подождал, пока полностью не оправлюсь, но я не уверен, что вообще когда-нибудь стану прежним. У нас есть люди и лошади. Сестра Джульетты, монна Джианноцца, хочет вырвать сестру из лап Салимбени не меньше нашего. — Молодой человек откинулся на спинку стула, слегка задыхаясь от своего монолога. — Вы малюете фрески — стало быть, вхожи во все дома. Мне нужно, чтобы вы нарисовали мне план палаццо Салимбени…

— Прошу прощения, — растерялся маэстро Амброджио, — но что именно вы уже слышали?

Ромео и брат Лоренцо переглянулись.

— Я так понял, — с вызовом сказал монах, — что несколько недель назад Джульетту выдали замуж за Салимбени. Или это неправда?