– И… весь такой непоколебимый. Твердый.

Тут он слегка улыбается.

– Значит, между нами есть что-то пылкое, большое и твердое. – Его взгляд на миг опускается на мои губы. – И не поспоришь.

Мои мысли движутся медленно, как слизь в забитой трубе. Потом мои глаза расширяются, я начинаю судорожно моргать.

– Погоди, это шутка про член?

Кэл резко выдыхает – кажется, почти смеется, – и качает головой.

– Шутка или нет?

– Боже, Люси.

– Ну скажи.

Он поднимает голову. В уголках его губ по-прежнему играет легкая улыбка – настоящее чудо, совсем как светлячки посреди зимы. Но вскоре она пропадает, сменяясь чем-то более тяжелым. Чем-то, от чего по моему телу бегут мурашки.

Чем-то, что заставляет меня нервничать.

Кэл накрывает мою руку, все еще лежащую у него на колене, своей. Поглаживает мои костяшки мозолистым пальцем, и мое нутро пронзает возбуждение.

Я вдыхаю, глядя на наши ладони. Я не то чтобы пьяна, но определенно слегка навеселе, и тепло наших тел кажется мне пылающим пожаром, из которого мне не выбраться.

Нет, все-таки я пьяна. Я опьянела от прикосновения его руки.

– Люси.

Низкий тембр голоса притягивает меня к нему.

А потом… Кэл притягивает меня в буквальном смысле.

В мгновение ока он обхватывает мое запястье и усаживает меня к себе на колени, будто я вешу не больше, чем семечко одуванчика на ветру.

Боже мой.

Я сижу у него на коленях.