Под воздействием алкоголя я чуть не теряю сознание и хватаю Кэла за плечи, чтобы не упасть ему прямо на грудь.

Я не могу на него посмотреть. Я не могу…

– Посмотри на меня.

Он длинным пальцем приподнимает мой подбородок, не оставляя мне выбора. Я делаю судорожный вдох и впиваюсь ногтями ему в плечи, задыхаясь от чего-то, что не могу выразить словами. Кэл наклоняется ко мне ближе, и мои веки медленно опускаются. Я чувствую, как он нежно касается губами моего уха.

– Не надо нервничать, Люси, – выдыхает он. Наши бедра прижаты друг к другу, наши сердца бьются в унисон. – Ты такая красивая.

Я парю в воздухе, как невесомое перышко.

Я иду на дно.

Я все, и я ничто. Я растворяюсь в нашем общем прошлом и будущем.

Но я не позволю себя поцеловать. Ни за что.

Я не могу.

Поцелуй – это первый шаг к моему уничтожению. К его уничтожению.

У меня в голове вечным напоминанием крутится имя Джессики. Джессика – мое персональное привидение. Бьюсь об заклад, ее путь тоже начался с поцелуя.

Он касается моего подбородка теплыми, пухлыми губами и шепчет:

– Я не стану тебя целовать.

Мои глаза распахиваются от внезапного прилива разочарования. Это нелепо, я знаю. Ему нельзя меня целовать, но чувствам не прикажешь.

Я сглатываю.

– Не сейчас, – добавляет он. – Иначе ты можешь забыть, какое наслаждение приносит мой язык.

Господи помилуй.

Я дрожу, сидя у него на коленях, и с усилием выговариваю:

– Я же говорю – пылкий.