Мы станем неразрывно связаны навсегда. Хотя мы, конечно, обсудили все это и сделали это по множеству самых разных причин. Мы показали крупную фигу стране, в которой ты можешь остаться, только если у тебя есть работа, а не когда ты кого-то полюбишь. Вот что это было. Огромная фига. Люди всегда найдут способ быть вместе, заявили мы, и никакие границы не могут им помешать. Я был рад, что мы сходимся в этом случае во мнениях. Это казалось мне важным. А тем временем мы готовили друг для друга. Я делал мясные блюда с соусом из трав и всякого другого, а ты пыталась приготовить что-то экзотическое — вроде корейских оладий из креветок, которые получились толстыми и сырыми (но я все съел и сказал, что очень вкусно), и мы вместе пекли пиццу в микроволновке. Ты любила выпить, так что я всегда приносил из магазина вино или пиво, а в последнее время ты вдруг полюбила сидр. Особенно персиковый. Я тоже старался его полюбить.

Свадьбу мы сделали скромную. Мы не хотели устраивать ничего больше, чем просто тихий день с немногими друзьями. Приедут родители, твои и мои. Ну и конечно же, у нас просто не было денег на что-то выдающееся. Хотя даже если бы они были, мы бы все равно не стали бы ничего устраивать. Мы просто не любим таких вещей.

Ты сама сделала приглашения, с аппликациями из бумаги, лентами и рисунками.

То, что ты сделала, казалось мне ужасно милым.

Это было лето нашей любви.

Мы читали, писали и гуляли по городу. Нам нравилось ужинать где-то, заходя в какой-нибудь бар. Ты любила ходить на выставки и художественные шоу, а я не хотел расстраивать и разочаровывать тебя, говоря, что меня это не особенно привлекает. Или даже совсем не интересует. Так что я ходил с тобой.

— Как тебе? — спрашивала ты, когда мы выходили из театра, галереи или музея, и я чувствовал, что должен быть умным и продемонстрировать правильное мнение. Но я знал, что тебе нравится быть вот такой «культурной», так что старался изо всех сил. И, думаю, у меня в основном неплохо получалось, потому что ты, казалось, была довольна. Иногда, если я говорил, что чего-то не понял (думаю, ты иногда забывала, что наши культурные основы очень различались), у тебя по лицу скользило раздосадованное выражение. Ты, любовь моя, очень нетерпелива. Мне бы иногда хотелось, чтобы ты была добрее ко мне.

Ну, как когда ты сказала:

— Мы явно читали разные книжки. — И я ощутил в этой фразе целый мир осуждения. Вот такое, внутреннее, невысказанное осуждение хуже всего.

В такие моменты мне было тяжело.

Всплывали старые чувства. В основном что я тебя недостоин.

Я старался бороться за себя, говоря, что я читал что-то другое и что так ли уж это важно? Не становимся ли мы только богаче оттого, что содержимое наших книжных полок различно? Разве не скучно читать те же самые книжки? Но я не настаивал. Мне не хотелось обижать тебя. Я думал, что я наблюдательный.

И внимательный.

И тебе, я чувствовал, это нравилось.

Когда я вносил в поезд твой чемодан, и открывал тебе двери, и спрашивал, чего бы тебе хотелось съесть или выпить, и не замерзла ли ты, не отдать ли тебе мою куртку, удобно ли тебе. Мне нравилось делать тебе подарки. Сладкую выпечку, десяток свежих киви, пару перчаток, в которых можно нажимать на экран телефона, членскую карточку в музей, с которой целый год можно ходить туда бесплатно, уроки пения. Все эти поступки, надеялся я, покажут тебе, как я признателен. Мне хотелось, чтобы ты знала, что я думаю о тебе, даже когда я далеко от тебя.

— Не трать на меня столько, — говорила ты.

И это было смешно, потому что ты как раз не любила говорить о деньгах.

Это неудобно.

Но, может, когда мы поженимся, это изменится, потому что все, что принадлежало каждому из нас, станет общим.

День нашей свадьбы наступил и прошел.