— И вскоре после этого я женился.

— Ты не всегда был… верен?

Когда я промолчал, ты извинилась.

Я прижал твою руку к своему лицу:

— Никогда не надо извиняться.

Я целовал тебя снова и снова. У тебя был мой вкус.

— Мы с женой больше не спим вместе… Я уже даже не помню, сколько времени… Как я и говорил, теперь мы, ну, только компаньоны…

Я откинулся на спину и лежал, глядя вверх, в бледнеющую темноту; я мог разглядеть там очертания вентилятора и деревянных балок, идущих через весь потолок.

— А она знает?

— Наверное… Я не знаю…

Ты накрыла мою щеку ладонью, так же как когда говорила про изящное лицо.

— Но если ты был с кем-то другим… почему ты все еще остаешься женат?

Я долго-долго молчал. Этот вопрос был как нож в моем животе, в моем сердце. Я знал, что ты знаешь об этом и ждешь моего ответа, но я молчал.

— Много лет назад, — сказала ты, прерывая молчание, — я задала одному человеку тот же самый вопрос… Этот человек был старше, и он был женат…

— И что он ответил?

Ты повернулась ко мне, твои глаза были полны того, что я принял за жалость. И это убило меня.

— Он сказал, что он не из тех, кто уходит… Ты знаешь, что это значит, правда же?

— Что?

— Что он всегда будет тем, кого бросили.

— Знаешь, я тоже была такой, — продолжила ты. — Брошенкой, если существует такое слово, не бросателем… Но мне хочется думать, что это больше не так.