– Какие, покажите. Какие игрушки были тогда принесены госпожой Крупениной? – настаивал следователь.

Женщина растерялась, стала звать детей, но те забились по углам, а когда появились, то тоже в толк взять ничего не могли. Давно было, разломались, небось!

Видя, что дело совсем не ладится, мисс Томпсон, до этого молча наблюдавшая за действиями следователя, вдруг произнесла:

– Сударь, дозвольте мне! – И не дожидаясь, пока Сердюков кивнет в ответ, мягко взяла женщину под руку. Другой рукой прихватила самого старшего из детей и тихонько вывела их в соседнюю комнату.

Прошло около получаса. Сердюков прохаживался по убогому жилищу под скрип грязного некрашеного пола. Он то и дело бросал сердитые взгляды на облупленную дверь, за которой скрылись гувернантка и хозяйка жилища. Но оттуда не доносилось ни звука. Заснули, что ли? Наконец, не утерпев, он направился к двери, взялся за липкую веревочку, служившую ручкой, но дверь тотчас же отворилась. Вышла мисс Томпсон с озадаченным видом.

– Мы не нашли свистюльки, – произнесла она.

– Свистульки? – переспросил Сердюков.

– Ну да! Ведь именно она заинтересовала вас. Я точно, совершьенно точно помню, что их было две. Юлия Соломоновна купила две. Для Мити, – гувернантка вздохнула при воспоминании о потере, – и для подарка больному ребенку в этом доме. Митья свистюльку сломал, а потом она чудьесным образом стала целехонька. А тутошней нету!

К разговору присоединилась снова хозяйка квартиры. Она уже немного успокоилась и больше не выглядела такой насмерть перепуганной.

– Она подарила нам, подарила, – лепетала женщина, – мы не могли ее украсть!

– Полно, в этом вас никто не обвиняет! – ласково произнесла мисс Томпсон. – Только непоньятно, как же вторая свистюлька вновь вернулась в дом госпожи Крупениной?

– Может, она сама ее забрала, верней, не она, а ее посыльный, – пробормотала женщина.

– Какой посыльный? – в один голос вскричали следователь и его спутница.

– Не знаю, судари мои, не знаю! – женщина пожала плечами. – Приходил молодой человек, высокий такой, красивый. Манеры благородные. Сказывал, что госпожа еще провизии присылает для больного дитя, и впрямь принес корзинку… Может, она приказала забрать свистульку обратно?

– Помилуйте, зачьэм ей эта грошовая свистюлька! – в сердцах воскликнула гувернантка.

– Вот и я подивилась. Дети принялись искать, чтобы играть, глядь, нету. Вроде валялась прямо тут, на столе. Поискали, нету, – она пожала плечами. – С той поры и нет. Да мы уж и думать забыли. Вот вы пришли искать, и снова нету!

Она огляделась по сторонам, словно надеясь все же увидеть потерянную игрушку.

– Значит, говорите, прямо на столе лежала, посредине. И была видна всякому, кто войдет? И так же легко можно взять? – спросил следователь. Но это уже даже и не был вопрос, а скорее утверждение, догадка, мысль.

Женщина что-то еще невнятно бормотала. Но Сердюков уже взял мисс Томпсон под локоть и двинулся к двери. У порога он остановился, порылся в кармане и протянул женщине деньги:

– Надобно купить новую свистульку!