– Савва, невозможно, что она там одна! Надобно во что бы то ни стало ее уговорить приехать к нам! Впрочем, я знаю, что ты ответишь. Мол, уже говорено, и не раз! Ах ты боже мой! И нам туда лучше теперь не показываться, как я понимаю! Приедем, а вдруг да и война? И что тогда? С детьми? Ох, Савва, любимый, как тебе тяжело!

Она одной рукой прижимала к себе письмо, другой притянула к себе мужа, чтобы обнять. Сердце Крупенина затрепыхало. За ее искреннюю любовь к Младене он в один миг простил все, что кипело в душе в последнее время. Подлинное чувство вырвалось наружу.

Савва наклонился и нежно поцеловал жену. Она послушно подняла голову и ответила на его поцелуй. Они посмотрели друг на друга, и вдруг что-то полыхнуло в груди. Давно чувственность, загнанная в темный угол, не напоминала о себе. Савва подхватил жену прямо из кресла одним рывком и сжал в объятиях.

– Юлюшка, ангел мой… – прошептал Крупенин и понял, что давно, давно не говорил этих слов.

Старый дом в Сестрорецке, некогда купленный Нилом Крупениным для своей ненаглядной Младены, теперь по большей части пустовал. Молодые Крупенины изредка навещали его. Юлия Соломоновна не чувствовала себя хозяйкой в этих стенах. Однако чудная романтическая природа Финского залива, желтый песок, сосны, ветер, простор всякий раз пленяли и манили ее. В первый раз они оказались в Сестрорецке вдвоем сразу после свадьбы. Первые мгновения, дни, недели совместной жизни прошли именно в этом доме. И с той поры повелось, что в самые нежные, трогательные дни единения душ и тел супруги оказывались именно в этом доме.

Мисс Томпсон только взглянула на лица хозяев, как ей стало все понятно без слов. Она взялась хозяйничать в доме и следить за детьми, покуда супругов не будет дома. Даже самые любящие и заботливые родители иногда имеют грех на душе – желание побыть только вдвоем на белом свете и принадлежать лишь друг другу.

Паровоз весело прогудел и снова тронулся в путь, оставляя за собой очередной перрон, суету пассажиров, вокзальные хлопоты. Юлия Соломоновна, откинувшись назад на спинку лавки, следила за тем, как менялась картина за окном вагона. Савва Нилович уткнулся в газету, но иногда поднимал глаза, чтобы поймать любимый взгляд напротив. Они молча улыбались друг другу, говорить не хотелось, можно было лишь дотронуться рукой, и все сказано. Странно бывает, люди живут годами бок о бок, ведут скучную будничную семейную жизнь. Но почему-то иногда в этой обыденности нет-нет да и вспыхнет, точно молния, чувство, словно они опять проводят медовый месяц.

Осталась позади Лахта. Красивое место, да больно ветрено, ветер и песку нагоняет, и водой заливает. Поживешь несколько лет кряду на даче, продуваемой западными ветрами, с непроходящей сыростью, залитым огородом и подвалом, и получишь лихорадку, а то и ревматизм.

Нет, только финны и могут переносить такие условия. Живут же, да еще и на лето сдают свои жилища, а сами перебираются в сараи под бок к скотине. Вот еще и немцам полюбилось это место. Впрочем, есть и приятности: клубы лаун-тенниса. Юлия невольно заулыбалась. Как петербургская знаменитость, она оказалась в числе дам, которые состояли в одном из этих клубов. Савва глазам своим не поверил, когда узрел Юлию на корте. Впрочем, поразмыслив, он через некоторое время уже и сам решил попробовать эту заморскую забаву и нашел ее весьма привлекательной и полезной. Правда ракетка не слушалась его сильной руки и мяч летел куда хотел. Поэтому грациозные и уверенные движения жены еще больше восхитили Крупенина. Хотя, это все баловство, издержки эмансипе, пройдет…

Что далее? Ольгино, милое место, сосны, красота, купание в море. Дачников пруд пруди, недорого.

Раздельная. Тут в море упирается мыс, называемый Лисьим носом. Скучное место, хозяйничает военное ведомство.

Следом Разлив. Как тут славно! И чудное купание, и рыбная ловля, паруса красуются над водной акваторией. Даже театр и танцы, чтобы дачная жизнь не казалась скучной. Юлия опять засмеялась про себя. Они с Саввой бывали на этих вечерах дачной самодеятельности!

Ну, слава богу, миновали, скоро и Сестрорецк! А дальше Курорт. Место не cтолько для лечения, сколько для променада и флирта.

Что надобно для успешного прохождения курса в водолечебнице? Дорогой ресторан с хорошей кухней, курзал с симфоническим оркестром и танцами. Пансион приличный, правда, не всякий больной осилит плату за комнату по сорок рублей в месяц летом, а зимой в тридцать пять. И стол по два рубля с полтиной в день.

Но как хорошо пройтись вдоль моря, среди сосен! Дюны, нанесенные западным ветром, намытые морем, тянутся далеко, тринадцать верст. И на них колышутся и шепчутся сосны. А море злится, шумит, рычит. Самый сильный прибой на побережье – в Сестрорецке! Но это не смущает купальщиков. В водную гладь выдвинуты купальни на колесиках, и любители водных процедур с наслаждением окунают свои телеса в мелкие воды залива.

А какая красота на берегу! Роскошная эспланада длиною в двести сажен. Фигурные газоны и клумбы, аккуратно выстриженные деревца и кусты, крытая галерея для прогулок в дурную погоду и места для отдыха. А вечером, когда закатное солнце падает за горизонт, все это великолепие освещается электричеством.

Можно без устали брести вдоль моря, толкая носом ботинка белый мелкий песок, вглядываться в бесконечную водную даль и гадать, откуда летит этот ветер, откуда течет вода, что несет на своих крыльях судьба-чайка?

Поезд дернулся и остановился, гудок пронзил слух. Прибыли, Сестрорецк. Крупенины вышли на перрон и прошли вдоль двухэтажного деревянного здания вокзала. Савва Нилович прищурился и махнул рукой, их ждала пролетка.

Сестрорецк вызывал у Юлии двойственное чувство. Часть города – убогая, грязная. Покосившиеся домишки, в которых проходила многотрудная жизнь рабочих местного оружейного завода. Старинный арсенал снабжал русскую армию прекрасными магазинными трехлинейными винтовками господина Мосина. При заводе имелся полигон, на котором пристреливали готовые винтовки, и посему слух обывателя ежедневно утомлялся звуками стрельбы. Впрочем, это не отпугивало многочисленных дачников, селившихся в приморской части города, застроенной чистенькими аккуратными домиками и имевшей совсем иной, веселый и ухоженный вид.

Вот миновали краснокирпичное здание заводоуправления. Именно этот завод и привел в свое время сюда старшего Крупенина. Сюда тянулись коммерческие интересы семьи. Поэтому здесь построили дом и жили родители мужа.