З вікна ресторану відкривався вражаючий краєвид на золоті лаврські бані, підсвічені потужними прожекторами. Велич і вишуканість цієї картини затьмарю­вала всі бачені раніше чекістами православні храмові комплекси. Справді, Київ — другий Град Господній і Третій Уділ Пресвятої Владичиці.

Поки вони вивчали меню, нагодився і отець Василій. У чорній, з численними металевими заклепками шкірянці, шкіряному кашкеті, чорних джинсах та чо­бітках на високих підборах, він скидався радше на провінційного модника, ніж на священика. Замовили одразу дві пляшки найдорожчої горілки, ікру та холод­ну осетрину і, перехиливши по сто за знайомство, по­чали розмову. Ініціативу взяв на себе священик.

— Вы к нам просто на экскурсию или по делам?

— Мы сотрудничаем с Фондом славного единства и сюда приехали посмотреть, прочувствовать, как поменялись общественные настроения после помаранчевых событий прошлого года. Мы впервые на Украине, поэтому также хотели бы посмотреть па­мятники истории, может, завести полезные свя­зи, — відповів Алєксандр.

— Если вы сотрудничаете с Фондом, проще было бы действовать через патриархию. К нам регулярно наве­дываются представители Третьего Рима, а некоторые живут почти постоянно. Их наши семинаристы даже втихомолку, когда священноначалие не слышит, небо­гоугодно называют резидентами, — мовив батюшка, стримано посміхаючись.

— Мы не столь близки к церковным кругам, да и лучше не беспокоить высокие духовные чины: всегда можно найти общий язык, не прибегая к их протек­ции, — долучився до розмови Тімафєй. — Потрясающий вид, — кивнув він на золоті бані монастиря.

— Да, за это спасибо бывшему президенту и ны­нешнему мэру. Все храмы, которые вы видите, по­строены с одиннадцатого по девятнадцатое столе­тие, но Успенский собор, ядро этой композиции, был заложен самим святым Антонием в конце один­надцатого века. Собор взорвали во время фашист­ской оккупации красные подпольщики, остались только руины да башня над приделом святого Иоан­на. Историки, археологи, архитекторы долго спори­ли о том, каким образом его исследовать и восста­навливать. Построили же заново благодаря энергии и напористости мэра Хмельченко. Он просто проиг­норировал многочисленные споры ученых и общес­твенности и начал стройку. Вот теперь вы видите его во всей красе. Я имею в виду собор, а не Хмельченко. Ближе всего к нам храм Спаса на Берестове, там был похоронен Юрий Долгорукий. Теперь мы хотим заб­рать эту церковь у музейщиков и начать там службы. Большую колокольню, высотой под сотню метров, возвели по приказу дочери Петра Первого — Елиза­веты. Она тайно обвенчалась с одним юным украин­ским свинопасом по имени Алешка Розум. Ну, вы его знаете как графа Алексея Разумовского. А вот ту пя­тиглавую церковь Всех Святых над Экономическими вратами монастыря построили на деньги гетмана Ивана Мазепы, который нэзалэжности Украины возжелал еще в начале восемнадцатого века. Теперь его портрет на купюре в десять гривен, вместе с изображением нашей Лавры. Националисты в гор­совете даже назвали именем этого гетмана улицу Ян­варского Восстания: он, видите ли, прямо здесь пос­троил Никольский военный собор и монастырь. Их потом большевики снесли. Представляете: оплот единоканонической церкви — Лавра — расположен на улице имени сторонника нэзалэжности, анафемствованного строителя благолепных храмов. Все рав­но, как в самом начале девяностых здание КГБ в Тернополе в результате переименования вдруг обрело адрес улица Степана Бандеры! Куда правильнее зву­чит название Январского восстания, которое те же большевики подняли против буржуев из Централь­ной Рады в восемнадцатом году.

— А как эта улица называлась до большевистской революции? — спитав Алєксандр.

— Никольская, в честь того же мазепинского собо­ра. Ну ничего, ничего. Скоро наши придут к власти, и мы эту мазепинскую улицу переименуем в Лаврскую!