Чувство опустошенности и онемения надолго поселилось в моей душе после похорон отца. Я никак не мог примириться с тем, что прошедшее Рождество было нашим последним семейным торжеством за праздничным столом; что даже если я когда-нибудь и стану отцом, то у моих детей не будет такого замечательного деда, и что я уже больше не увижу ироничного взгляда его прищуренных серых глаз и снисходительной улыбки четко очерченных губ.
Нэнси все три дня, что я провел во Флориде, постоянно плакала, уткнувшись в плечо Джеффри. Мама находилась в таком сильном оцепенении, что не могла ни говорить, ни рыдать.
Мы решили, что мать пока поживет пару месяцев у сестры: та приглядит за ней, а внуки отвлекут от тяжелых мыслей. Что делать с домом родителей, договорились разобраться позже. Возможно, его следует продать, а маме перебраться в Атланту и поселиться по соседству с дочерью. Разумеется, одной ей оставаться во Флориде нелегко, ведь здесь все напоминает о муже.
Возвращался я в Сан-Франциско вечерним рейсом, который отложили на два часа из-за нелетной погоды. В самом деле, на улице бушевала настоящая буря: страшный ливень сопровождался штормовым ветром и угрожающими раскатами грома. Таксист всю дорогу до аэропорта матерился на испанском, проклиная то ли тропический климат, то ли свою работу. Солнечный, зажигательный Майами, который славится своей бурной ночной жизнью, пляжами и клубами, выглядел будто необитаемый остров. Даже в аэропорту в этот вечер было немноголюдно.
Такие безнадежные ненастные дни идеальны для самоубийц и бездельников, потому что скверная погода – классическое оправдание как для бесцельного досуга, так и для пули в лоб. Мне же предстояло провести в зале отлета как минимум пару часов, и я не нашел ничего лучше, как отправится в бар.
– Что хотите заказать, сэр? – с энтузиазмом спросил меня скучавший бармен, когда я присел за стойку.
– Скотч безо льда, пожалуйста.
– Что-нибудь перекусить?
– Крекеры и орешки.
– Нет проблем. В командировке, или живете в Майами? – продолжил бармен вежливую беседу.
– Нет, возвращаюсь домой в Калифорнию, – не сразу ответил я, погруженный в свои мысли.
– Ну, наслаждайтесь скотчем. Дайте знать, если решите заказать ужин. У нас отличные гамбургеры и пицца.
Мое внимание привлекла пара, сидевшая в другом конце бара. Мужчине на вид было лет сорок, а угадать возраст женщины я не мог и про себя решил, что ей где-то за тридцать. Оба были одеты просто: джинсы, майки, ничего особенного, что могло бы выделить их из толпы, хотя у него я заметил на руке дорогие часы, а у дамы – дорожную сумку довольно известной фирмы. В ожидании заказа они пили красное вино. Мужчина лениво просматривал заголовки «Майами Хералд», а его спутница уткнулась в книгу, обложка которой, собственно, и заставила меня проявить интерес к этой паре.
Мне всегда любопытно, что читают люди, потому что я и сам не представляю жизнь без чтения. Книга, которая увлекла женщину, была в твердом переплете небесно-голубого цвета, под заголовком – фотография благородного мужчины из XIX века. Возможно, это был автор или главный герой. Название состояло из двух слов на незнакомом мне иностранном языке. Я пытался прочитать их по-английски, но выходила полная ерунда. Все время, что я провел в баре, эти таинственные буквы притягивали меня словно магниты. Несмотря на мое желание познакомиться с парой и спросить даму о книге и ее авторе, я решил, что это нелепо и невежливо.
Конечно, чужой язык заставил меня вспомнить владелицу дневника, и на секунду я поверил, что женщина за барной стойкой и есть Полина. Я отнес эти бредовые мысли на счет неимоверной усталости и расшатанных нервов после похорон отца и заказал еще один скотч.
Через некоторое время объявили посадку на рейс в Лос-Анджелес, и мои попутчики, расплатившись, направились к выходу. Я невзначай бросил взгляд на место, где они сидели, и увидел, что книга в голубой обложке осталась лежать там. Схватив ее, я устремился к двери.
– Мэм, простите. Ваша книга, вы оставили ее на барной стойке.
– Большое спасибо, – заулыбалась девушка. – Не могу поверить, что забыла эту книгу в баре!
Замечание мужчины прозвучало для меня громче, чем раскаты грома за окном.
– Полина, милая, ты постоянно что-нибудь забываешь. Благодарим вас, сэр, вы очень любезны.