— Запомни, нищенка, ты пьёшь последняя. После всех! — просипел голос, после чего мужчина жадно припал к воде.

Через десять минут воды в ведре почти не осталось. Подошедший ко мне долговязый, в каких-то рваных обносках, демонстративно вылил остатки воды передо мной на пол, после чего, продемонстрировав чёрные пеньки зубов, что-то прошепелявил и отошёл к стенке, где и замер, умастив голову на копну вонючей соломы.

А пить мне хотелось просто неимоверно. Того глотка воды, что я сделала было ни разу не достаточно чтобы утолить бушевавший внутри меня пожар.

От жалости к себе, я села на пол, с трудом подтянула ногу, согнув в разбухшем колене, и, обхватив руками, горько зарыдала.

Слезами горю не поможешь.

Когда стало темнеть, петли решётки скрипнули второй раз. Всё те же стражники принесли с собой небольшое корытце, из которого они зачерпывали маленьким половником серую невзрачную массу и бросали в редкие деревянные тарелки, у кого они были. У кого таких тарелок не было, то, что здесь называлось кашей, бросали прямо в протянутые ладони.

Передо мной женщина не удержала от слабости ладони сложенными вместе, и каша полетела на грязный пол. Сидевший рядом мужчина, успевший доесть свою порцию и облизывающий пальцы, мгновенно оттолкнул её в сторону, бросился на колени и стал слизывать комки прямо с пола, нисколько не задаваясь вопросом антисанитарии.

Я тоже было протянула ладони, но мне никто ничего не дал. Вместо этого оба стражника схватили меня за подмышки и потащили из камеры, наружу.

Меня тащили наверх, по каменой лестнице, отчего дикая боль пронизывала мою больную ногу каждый раз, как только моя стопа касалась краешка проклятой ступеньки.

Втащив в одну из комнат, они усадили — ставшее таким непослушным — тельце на очередной раскачивающийся стул.

Стоявший у небольшого столика, полностью заставленного различными ретортами и колбами, невысокий импозантный мужчина, с шикарными бакенбардами и в цветастом камзоле, замер, разглядывая свою гостью.

— И что я должен с ней сделать? — уточнил он у стражников ехидным тоном.

— Господин старший дознаватель приказал подлечить её...

— И как по вашему я буду её лечить, если вы оболтусы даже не удосужились привести девушку в порядок?