Когда процедура омовения закончилась, я стояла перед ним, держась одной рукой за подоконник, а второй стыдливо прикрывая пах. Мои трусики — последнее, что связывало меня с прошлой жизнью, сиротливо лежали в углу, грязным разорванным клочком ткани.

Мужчина, без тени эмоций на лице, продолжал стоять в проходе и рассматривать меня, словно некую диковинку.

Наконец, будто увидев всё, что ему было нужно, он бросил мне всего одно единственное слово: «Идём», — и вышел в коридор.

— Однако, они здесь все немногословны, — решила я для себя в тот момент, когда сидела перед господином Острожицем в его кабинете, а сам господин тщательно смазывал мою больную ногу водянистой зеленоватой мазью, которая почти мгновенно впитывалась в кожу с громким шипением.

Он, наконец, соизволил представиться и даже протянул какой-то старый плащ, чтобы укрыть нагое девичье тело.

Эта поистине волшебная мазь сняла боль и немного снизила воспалительные процессы. Я даже представить не могла насколько она может быть дорогой, поскольку видела, как она действует и с ужасом думала о том, чем придётся расплатиться за лечение.

Господин Острожиц так же осмотрел мои зубы, провёл рукой по волосам, осмотрел уши и кожу на лице.

Затем, по его распоряжению, я вновь попала в руки стражников, но в этот раз меня уже не тащили, а довольно аккуратно переместили в камеру, не забыв при этом пощупать упругость моей попки.

Заняв всё то же место у дальней стены, я с отчаянием всмотрелась в ночную мглу. С противоположной стороны слышался храп, шуршание и тихие разговоры. Постепенно они затихли и камера погрузилась в сон.

Я ещё некоторое время боролась с ним, не желая засыпать в столь опасном месте, но веки смежились и я выключилась, опустив лицо на колени.

Проснулась оттого, что кто-то водил рукой по моей здоровой ноге.

В темноте две тени уже настырно пытались распахнуть мой плащ.

Я было вскрикнула, но чья-то вонючая рука закрыла мне рот, а три другие ещё яростнее забегали по телу.

Пытаясь оттолкнуть руки, я задела больную ногу, и тут же прострелившая тело сильная боль, едва не выгнула меня дугой.