— Сначала будет карнавал, а потом уже бал, — предупредила Каролина. — Смотри, чтобы она была одета соответственно.
— Сделаю все, что смогу, — ответила Холлис, глядя на Элизу.
— А вас обеих не смущает то, что я сижу рядом и слышу каждое ваше слово? — спросила Элиза.
— Разумеется, глубокий вырез, — продолжала Холлис. — Мы же не хотим разочаровать принца.
Каролина засмеялась.
— И, конечно же, рукава. Ах да! И необходим шлейф. Элиза, у тебя есть платья со шлейфом?
Элиза многозначительно взглянула на сестру.
— Ты знаешь все мои платья, Холлис. И тебе прекрасно известно, что ни на одном нет шлейфа.
— Обязательно будет, когда я тобой займусь, — пообещала сестра, подалась вперед и взяла еще одну ягоду.
— Прием через пару дней, — предупредила Каролина. — Времени мало.
— О господи! Неужели я так безнадежна? — спросила Элиза.
— Да, — в один голос ответили Холлис с Каролиной. Подмигнув, Холлис протянула ей тарелку с клубникой.
И вся троица доела оставшиеся ягоды, любезно оставив одну-единственную — для Бека.
Глава 16
Новейшие образчики моды были представлены в Уортингтон-холле на праздничном карнавале в честь дня рождения мисс Джулианы Уитбред. Приглашенные дамы были в платьях, обнажающих плечи и снабженных шлейфами. Английские шлейфы уступают в длине и не так искусно расшиты, как алусианские, однако же рукава алусианок бледнеют в сравнении с пышными английскими.
Многие мужчины не сводили взоров с мисс Джулианы, которая была в роскошном платье небесно-голубого цвета с белой отделкой и жемчугах, идеально гармонировавших с белизной ее кожи. С наступлением сумерек гости переместились в затейливо устроенный лабиринт, который скрывал творившиеся внутри него грехи. В числе оказавшихся там были дама из Мэйфэр, чье дитя едва было отнято от груди кормилицы, и достойный джентльмен, который по летам годился бы ей в отцы. На деле он, впрочем, является ближайшим другом семьи и любит означенную даму не менее (если не более), нежели родной отец.
Этот бал в честь дня рождения девушки, которая еще даже в свет не выходила, был не тем мероприятием, которое бы мечтал посетить Себастьян. Но Кай настоял на этом, поскольку господин Уитбред, бывший член парламента, пользовался определенным влиянием в вопросах внешней торговли. Он успешно лоббировал цены на хлопок, а алусианцы настаивали на их повышении. Кроме того, Уитбред желал, чтобы принцы Алусии присутствовали на дне рождения его дочери, дабы подтолкнуть некоего английского лорда к тому, чтобы сделать ей предложение. Кай объяснил, что, если Себастьян примет приглашение, господин Уитбред не откажется посодействовать тому, чтобы цены на алусианский хлопок были подняты.
Себастьян, никогда не пренебрегавший долгом, облачился в королевские одежды и отправился на прием. Но только в компании Леопольда — он вызвал своего брата в Кенсингтон.
Леопольд с радостью приехал на зов.
— Разумеется, я принимаю приглашение. Там будут присутствовать все женщины с годовым доходом в пять тысяч фунтов и приятной внешностью, — шутил он, поправляя шейный платок.