– Черный – это цвет золотого народа? – как бы невзначай спросила я, садясь за стол и наливая из золотой чаши мед в свой чай. Мне не нужно было сначала пробовать, чтобы знать, что мед мне понадобится.

– Нет, – неловко рассмеялась моя горничная. Она подошла к туалетному столику и начала раскладывать расчески, щетки и тигли. – Цвет золотого народа – золотой. А как иначе? Вы, наверное, спрашиваете, потому что император Фидрин был одет в черное одеяние?..

Вовсе нет. Мне было совершенно все равно, во что одет император. Но я заметила, что, кроме золотых воинов, почти все на этой горе были одеты в черное. Как и Ромэ и Ноар. Возможно, поэтому я так думала?..

– У черного цвета есть много значений в Кассардиме. Это цвет скорби. И мести. И смерти. Но прежде всего это цвет простых людей, потому что это попросту самый дешевый материал. Почему император Фидрин со времени мятежа носит черное, никто точно не знает. На этот счет существуют самые разные теории. Некоторые полагают, что он делает это из-за горя по умершему сыну. Другие утверждают, что таким образом он хотел продемонстрировать свою близость к низшему народу. Третьи говорят, что это почтение к верности князя теней, чьи армии также носят черное. И третьи полагают, что это было бы предупреждением для также одетых в черное фахинов, что месть касается не только беззаконников. – Мариз пожала плечами. – Во всяком случае, двор мало интересует, по каким причинам император что-то носит. Они все равно пойдут за ним. Нана Пломбис говорит, что все благородные готовы хоть розовые перья носить, если так решит император.

Расследование не продвинулось. Задумчиво я размешала свой чай. Шерлок во мне еще не сдавался. Рано или поздно я разгадала бы секрет Ноара. Перейдя для начала к следующей детали…

– К какому народу ты принадлежишь? – хотела я знать. Мне сразу бросилось в глаза, что у моей горничной на лице не было символов ни одного из народов. Как и у Ноара.

– Ни к какому, – вздохнула Мариз. – Мой отец был скальным бегуном, а мать – всадницей тумана. Отношения между народами не запрещены, но дети рождаются без прав. Это означает, что нам нужно много и долго работать, чтобы, возможно, когда-нибудь стать частью одного из народов…

Ничего себе, теперь я была действительно удивлена. Это, конечно, сделало дело намного сложнее, чем ожидалось.

– Вот поэтому я и работаю здесь, на горе. Если мне удастся доказать императору свою верность, я, возможно, получу возможность узнать свою судьбу через скипетр Кассардима.

Последнюю фразу она произнесла так благоговейно, что это явно должна была быть какая-то цитата.

– Через скипетр Кассардима? – спросила я следом.

– Да, – ее глаза как-то тоскливо заблестели. – Говорят, что заблудшие дети находят свой народ, когда прикасаются к нему.

– Как говорящая шляпа в Хогвартсе? – вырвалось у меня, пока я размышляла, может ли Ноар быть одним из этих потерянных детей.

– Как что?

Ах да…

– Забудь об этом, – быстро сказала я и сделала глоток чая, чтобы скрыть свою усмешку.

К сожалению, варево было таким же отвратительным на вкус, как и на запах. Это была первая пища в Кассардиме, которая не привела меня в восторг.

Мариз растерянно смотрела на меня из-за Хогвартса и выжидающе из-за чая. Поскольку я не хотела объяснять ни того, ни другого, я спросила:

– Итак, что тебе нужно сделать, чтобы прикоснуться к этому скипетру?

– Это сложно. Для этого требуется особая церемония. Раньше император каждые десять лет приглашал заблудших детей империи, но со времен мятежа такой церемонии больше не было, – лепетала Мариз, подталкивая меня вместе с чаем к туалетному столику и начиная борьбу с моими кудрями. – Говорят, что скипетр не будет работать без жемчужины власти. А ее украли во время мятежа. Тогда же умер и сын императора Фидрина, и из-за этого Фидрину пришлось вернуться на трон. Вообще-то он не должен больше властвовать. Ну, этот дурацкий бунт здесь все перевернул вверх дном.