Голос дамы в белом резал воздух, словно горячий нож масло. Господин Джото выпрямился, но продолжал держать взгляд опущенным. – Ваше Величество, император запретил…

Тонкая рука взлетела вверх, заставив церемониймейстера замолчать.

– Мне все равно, что запретил император. Я хочу поговорить с дочерью и при этом не желаю находиться в обществе посторонних людей. Если вы видите в этом нарушение этикета или закона, я отнюдь не препятствую доносу императору на меня.

– Думаю, в этом не будет необходимости, – еще раз поклонился Джото и удалился. Мариз убежала за ним, как будто ей нужно спасать свою жизнь бегством. Потом дверь оказалась заперта на замок и вырвала меня из моего шока.

Это была моя мать?! С колотящимся сердцем я уставилась на прекрасную, но переохлажденную женщину. Ее глаза сверкали, как два сапфира. Жесткие и непреклонные. Вдоль бровей, как и у ее сопровождающих, красовались по три звезды из чистейшего серебра.

– Ты знаешь, кто я? – хотела она знать, медленно обходя меня и разглядывая мое отражение. Я кивнула. Однако этого оказалось недостаточно, потому что по крайней мере восемь пар глаз смотрели на меня выжидательно. Неуверенно сглотнув комок, застрявший у меня в горле, я сказала:

– Вы – княжна Зафама. Моя мать.

– Именно так.

Ни улыбки, ни объятий, ни капельки тепла – ничего нового: в конце концов, моя другая мать тоже была далеко не самой сердечной женщиной. Тем не менее, или именно из-за этого, я бы хотела, чтобы в этот раз все прошло по-другому.

Во второй раз княгиня обвела меня взглядом, за которым последовало облако дорогих духов. Она была чуть выше меня ростом, и волосы ее были собраны в строгий пучок.

– Это принц Ифар, – небрежным жестом она указала на темноволосого мужчину, облаченного в мантию из маленьких серебряных пластинок. Они были похожи на чешую дракона. – Твой брат.

Да, что-то подобное упоминал господин Джото. Ифар был наследным принцем Серебряной крепости и (не считая меня) единственным ребенком княгини Зафамы. Наш общий отец, вероятно, погиб во время мятежа.

У принца были глаза матери. Нашей матери. Впрочем, выглядели они не столь уж ледяными. Он даже улыбнулся, когда выступил вперед, изображая что-то вроде поклона. Маленькие серебряные шарики, заплетенные в его волосы длиной до плеч, тихо позвякивали.

– Я рад, что с тобой все в порядке, – сказал он приятным теплым голосом.

Я чуть было не улыбнулась в ответ, если бы не пренебрежительное фырканье матери. Ее взгляд блуждал по мне.

– Ты собираешься надеть это сегодня?

Ее голос звучал так, словно на мне был мешок с картошкой. С трудом я сопротивлялась желанию посмотреть на себя в зеркало, чтобы понять, что было не так с моей внешностью.

– Император прислал мне это платье для сегодняшнего вечера.

– У императора нет вкуса. Ты наденешь одно из моих платьев, – решила она. Из ее свиты вышла девушка с темными кудрями. На ее руках висело одеяние из сплетенного серебра.

– Я ожидаю, – продолжала княгиня, хватая меня за подбородок, – что двор будет ослеплен твоими прелестями, что они увидят, чего их лишил император, – ледяной гнев горел в ее светло-голубых глазах. – Ты сделаешь это для меня?