Никто не разговаривал, но мне хотелось заронить семя в умы своих конвоиров, и я сказал:
— Убить меня может быть труднее, чем вам кажется.
Никто из моих спутников не обмолвился ни словом, все продолжали глядеть прямо перед собой, а шофер вел машину сквозь заросли и узловатые корни сосен. Когда мы подъехали к основанию исполинской песчаной дюны, один из помощников шерифа поставил фургон на ручник, а шериф, развернувшись на сиденье, посмотрел на меня.
— У нас проблема, — изрек он.
— Хотите об этом поговорить? — поинтересовался я.
У шерифа — лысеющего человека могучего телосложения — была грудь колесом, блеклые голубые глаза и такой вид, будто в колледже он занимался борьбой.
— Сколько вам известно об истории Сент-Олбанс? — спросил он.
— Зависит от того, насколько далеко в прошлое вы хотите забраться.
— Расскажите, что, по-вашему, произошло здесь триста лет назад.
— А-а… — протянул я.
Глава 25
Все, что я знал о случившемся в Сент-Олбанс триста лет назад, было почерпнуто из тридцатиминутных онлайн-изысканий. Но и этого оказалось достаточно, чтобы меня сковали по рукам и ногам и заперли в пуленепробиваемом автозаке под охраной двоих бряцающих дробовиками блюстителей закона.
— Насколько я понял, — начал я, — Джентльмен Джек Хоули, пират, терроризировал это побережье в начале восемнадцатого века. Он странствовал с полусотней человек, сплошь закаленных бойцов, и имел что-то типа джентльменского соглашения с местечком Сент-Олбанс.
Тут я замолчал и выжидающе посмотрел на шерифа.
— Продолжайте, — распорядился тот.
— Хоули и его люди обязывались при появлении в Сент-Олбанс ограничивать свою деятельность пределами одного квартала вокруг салуна. В эту зону входила кузня, кожевенная мастерская, магазин платья, три борделя, два ресторана и отель.
— В самом деле?
— Да мне-то откуда знать, черт возьми? — рассмеялся я.
— А звучало так, будто знаете, — рассмеялся в ответ еще один из помощников шерифа.
— Почему бы нам не выйти наружу, не посидеть на одной из песчаных дюн, пока я буду вести свой рассказ? — невинным тоном предложил я.