— С каким поручением?

— Это женские дела. Не хочу об этом говорить.

— Так где же ты? И почему шепотом?

— Буду на месте минут через пять. Найди закусочную на Мейн-стрит поблизости от суда и перехвати чашечку кофе. Я подхвачу тебя через несколько минут, и сможем провернуть пиратское дельце вместе.

Предположение Рейчел, что рядом с судом найдется закусочная, оказалось вполне справедливым. Та, в которую я зашел, располагалась через полквартала от здания суда и была в это время почти пуста. Это представлялось вполне логичным, поскольку большинству работников в центре города полагалось вернуться на работу к часу. Я посмотрел на часы: 1.35 пополудни. Рейчел сказала, что вернется «минут через пять», но сослалась на устрашающие «женские дела», откуда следовало, что она функционирует в своем собственном временно́м континууме.

Выбрав угловую кабинку с видом на Мейн-стрит, я вытащил из-за старомодной сахарницы меню и, открыв его, наткнулся взглядом прямо на пирог «Шу-флай» из мелассы родом из Пенсильвании, каковой я и планировал заказать в честь Либби Вэйл.

Пара-тройка посетителей, остававшихся пока в закусочной, уже оплачивали свои счета, и я рассчитывал, что официантка вот-вот подойдет принять у меня заказ. По всей вероятности, у пирога, который мне подадут в Сент-Олбанс, и в начинку, и в глазурь будут замешаны крошки на южный манер. Но ничего страшного, ведь именно так я и предпочитаю.

Однако своего пирога я так и не получил.

Как только удалился последний посетитель, ушли и официантка вместе с поваром.

И я остался в закусочной один.

Две минуты спустя я их увидел — отморозков, косящих под гангстеров, из машины того первого вечера, когда мы с Рейчел направлялись обратно в «Приморье» после размолвки. Точнее, я увидел одного из них, но понял, что остальные наверняка прячутся поблизости. Попадание в эту ситуацию ни с того ни с сего поведало мне, что мэр Брэдфорд не только впутан в это дело, но и пытается защититься.

Положив меню на прежнее место, я развернул свою веревку, прошел к следующей кабинке и привязал один конец к металлическому столбику, удерживающему стол на месте. Потом проложил веревку вокруг кабинки, держа ее у пола, вернулся на свое место и обвязал другой веревочный конец вокруг своей правой лодыжки. Когда они явятся за мной, я буду смотреть им прямо в глаза, держа руки на столе. Войдя в кабинку, они будут таращиться на мое лицо или руки, и вряд ли заметят веревку. Теперь осталось лишь вынуть свой выкидной нож из ботинка, зажать его под правым коленом и ждать начала танцулек.

Во всех этих вещах есть свой ритм, и где бы вы ни были — в Уэйко, Лос-Анджелесе, Южном Джерси или Сент-Олбанс, — все происходит примерно одинаково. Всегда есть двое мордоворотов, крутых парней. Один заходит к тебе спереди, а второй прячется в кухне или туалете. Первый амбал загоняет тебя в кухню или туалет, чтобы его приятель огрел тебя по башке, как только ты войдешь, или держал тебя за вывернутые за спину руки, пока первый амбал тебя охаживает. Если же их трое, то один стоит на стреме, пока двое других занимаются вышеперечисленным.

В данном случае будет четверо бандюганов, хотя укурок-водитель и пацан с дерьмовой пушчонкой практически не в счет. У типа с дробовиком наверняка есть некоторый опыт силовых действий, а тип с ледяным взором, одетый в кожу, опасен. Эти двое и будут громилами. В мою пользу выступает тот факт, что я уже наплевал им в душу. Они знают, что я их не боюсь, так что это заставит их призадуматься. Раз я либо шизанутый, либо опасный, они захотят взвинтить себя, прежде чем сделать первый ход. Двое крутых парней подойдут к моему столику и сядут напротив, пока другие будут стеречь вход и выход. Мы поболтаем минутку в моей кабинке, пока они будут сыпать угрозами и демонстрировать мне свою крутизну. Будут делать вид, будто это только предупреждение, но когда я попытаюсь встать из-за стола, перейдут в нападение. Они зверски набросятся на меня прямо в ресторане, потому что там ни души, а моим передвижениям будет препятствовать теснота.

У них нет ни малейших оснований предполагать, что как раз ближний бой я и предпочитаю.

С другой стороны, подобная ситуация может стремительно измениться не в мою пользу, если я вдруг отвлекусь. И есть в этом уравнении одно неизвестное, один фактор неопределенности, который может поставить всю стычку с ног на голову.

Рейчел.

Рейчел где-то там. Она клялась, что уже в пути, но я подозревал, что неведомая затея задержит ее появление на какое-то время. Я надеялся, что прав, потому что эти типы передвигались с такой медлительностью, что я уже начал досадовать.

Ладно, настало время принятия решения. У меня два варианта на выбор: остаться или уйти. Если я поспешу, то еще успею выйти из передней двери, прежде чем у них будет время занять свои позиции. Они вряд ли нападут на меня на Мейн-стрит посреди дня, так что я смогу уйти, избежав нападения, и защитить Рейчел, не подпустив ее к линии огня, а с бандюганами разберусь в другой раз.

Этот вариант выглядел вполне привлекательно во всех отношениях, кроме одного: ретировавшись, я не узнаю, что же они надеются выгадать. Я уже знал, кто их послал (мэр) и почему (я пригрозил проверить церковь). Я подозревал, что Либби Вэйл держат под замком в церкви — или держали раньше. Но я не знал, кто в это впутан и почему. Обычно, когда выборное должностное лицо полагается на уличные банды, не обходится без наркотиков. Но ничьей торговле наркотиками я не угрожал.