– Ты сам ходил покупать кефаль? – со смехом спросил Агриппа. Как я поняла, кефаль стала у римлян настоящей манией: представители знатных фамилий торговались на рыбном рынке, перебивая друг у друга лучшие экземпляры. – Как тебе удалось увести эдакую рыбину из-под носа у Марка Антония? Он ходит туда каждый день, чтобы раздобыть лучшую.

– Сам? – Октавиан, похоже, был шокирован.

– Это еще не самое скверное из того, что он делает. Завел себе свиту из актеров и актрис, пьет напропалую, живет в доме Помпея и за него не платит, – сказал Брут. – Заметь, Цезарь, я говорю о человеке, которого ты назначил управлять Римом в твое отсутствие.

– Да, он не справился с поручением и разочаровал меня. Я освободил его от должности, на том и делу конец. Что же до его пьянства и шашней с актрисами, это меня не касается.

– Но разве он не в родстве с нами? Разве он не принадлежит к роду Юлиев?

В голосе Октавиана слышалось огорчение.

– В дальнем, – сказал Цезарь.

– Однако не в таком уж и дальнем, – заметил Октавиан.

– Зачем обсуждать его сейчас? – пожал плечами Цезарь. – У него есть свои достоинства, и в прошлом он неплохо мне послужил, Да, с последним заданием Марк Антоний не справился, но он все равно остается выдающимся полководцем. У него глубочайшее врожденное чувство тактики. Я охотно взял бы его с собой в сражение.

– Мне доводилось видеть Марка Антония, когда он посещал Египет с Габинием, – промолвила я.

Я вспомнила улыбчивого кавалерийского командира, не ставшего потешаться над моим подвыпившим отцом, в то время как прочие римляне смотрели на царя искоса. Он был добр.

– Лет десять тому назад, а то и больше, – сказал Брут. – С тех пор Антоний изменился.

Он подцепил ножом здоровенный кусок мяса и перенес его на свою тарелку. Брызги подливы упали на салфетку.

Подали новые угощения: вареный огурец и то, что Цезарь назвал «кашей по-александрийски». Лично я ничего подобного в Александрии не пробовала, но, видимо, блюдо отражало представление римлян о наших вкусах и образе жизни. Оно было щедро сдобрено корицей и медом.

– Это ново для меня, – призналась я. – Да, мы многого не знаем друг о друге и о наших обычаях. Здесь, в Риме, меня озадачивают некоторые вещи. Например, ликторы. Я понимаю, что у высших должностных лиц должна быть почетная стража, и вполне допускаю, что эта стража может быть вооружена топорами. Но зачем засовывать топор в связку прутьев? Что это значит? Ваши ранги тоже для меня загадка. Про сенаторов я понимаю, но квесторы, преторы… Еще, кажется, эдилы… Какие у них функции?

– Ты задаешь вопросы, как ребенок, – сказал Брут. – Неужели царица получает знания таким образом?

– Умный человек, Брут, не упускает ни единой возможности пополнить свои знания и никогда не стесняется задавать вопросы, – укорил его Цезарь, а потом повернулся ко мне: – Вижу, тебе требуется человек, способный вразумительно рассказать о наших довольно сложных и путаных обычаях. Полагаю, никто не справится с этим лучше Октавиана, ибо он римлянин до мозга костей.

«Ну вот, напросилась», – подумала я.

Не хватало еще, чтобы его красавчик-племянник таскался со мной по городу. Однако я не позволила себе выказать недовольства, а лишь улыбнулась и ответила:

– Но Октавиан не может пренебречь своими обязанностями в коллегии понтификов.