– Ты загорел дочерна, Цезарь! – воскликнул Руфий. – Солнце обратило тебя в нубийца?

При этом он с явным неодобрением косился на слуг со страусовыми опахалами.

Цезарь рассмеялся.

– Да уж, мне довелось проделать много миль под палящим солнцем. Поверь, перед тобой все тот же Цезарь. Однако ты ведь примчался сюда не для того, чтобы полюбоваться моим загаром. Что случилось?

Сердце мое сжалось.

Руфий извлек связку бумаг и протянул Цезарю, однако тот отвел документы в сторону.

– Потом прочитаю. Выкладывай главное, так будет быстрее. Как Александрия?

– В Александрии спокойно. Народ не бунтует, столкновений нет. Неприятности в Понте. Царь Фарнак разгромил твоего полководца Кальвина, захватил провинцию и перебил или кастрировал всех римских купцов и граждан. Он решил, что это сойдет ему с рук, потому что ты слишком… занят.

– Кальвин! Он послал нам тридцать седьмой легион – и остался без защиты. – От недавней беззаботности Цезаря не осталось и следа. – За него нужно отомстить!

– Все согласны с тобой, – промолвил Руфий и вздохнул, словно чувствовал себя виноватым из-за необходимости выкладывать неприятные новости. – Да только это не единственный повод для мщения. Мы получили донесения о том, что остатки сил Помпея собираются под знаменами его сыновей на северном побережье Африки. Юба, царь Нумидии, с ними заодно.

– Значит, вопрос лишь в одном, кем из врагов я займусь в первую очередь.

– Именно.

Я все это время стояла рядом с Цезарем, но Руфий только теперь поклонился мне.

– Приветствую тебя, прекрасная царица.

– Привет и тебе, Руфий. Я всегда рада тебя видеть, хотя твои новости вовсе не радуют.

Я не кривила душой: сын вольноотпущенника Руфий с его широким простоватым лицом и впрямь мне нравился. Для меня всегда оставалось тайной, что именно в человеке вызывает необъяснимую симпатию, а что – столь же необъяснимую неприязнь. Думаю, это относится к внутренним качествам.

– Неужели мир никогда не успокоится? – рявкнул Цезарь.

Казалось, необходимость постоянно тушить возникающие то здесь, то там пожары стала слишком тяжкой задачей даже для него. Выглядел он в тот момент так, словно и не отдыхал целых шесть недель.

– Это ненадолго, дорогой, – постаралась успокоить его я. – Совсем скоро, как только ты вернешься в Рим…

– Главные затруднения связаны как раз с Римом, – перебил меня Руфий.