Морское дно у берега не имело мелей и опасных подводных камней. В случае отлива суда оказывались на наносном грунте, будучи в безопасности со стороны моря. Такое положение исключало преднамеренное бегство, что видели все прибывшие. По сведениям хронистов, тысячный флот Вильгельма Завоевателя совершил очень удачный переход через пролив Ла-Манш: недосчитывалось всего два судна, судьба которых была неизвестна.

Певенсийская бухта могла вместить в себя большое число самых различных судов и потому считалась одной из лучших корабельных стоянок на английском берегу Ла-Манша. К тому же бухта была хорошо знакома многим капитанам судов нормандской флотилии. Скорее всего, кто-то из них перед началом вторжения «случайно» побывал в бухте с разведывательными целями, чтобы удостовериться, что в ней осталось все по-прежнему.

Не столь далеко от Певенси находился портовый город Гастингс, всего в десятке километров. Овладение им даже без боя давало завоевателям хороший шанс заявить о себе местным англосаксам и показать собственную силу. К тому же сам город в таком случае являлся не чем иным, как военной добычей. Да еще первой в успешно начатом предприятии.

Первыми на берег с известными предосторожностями сошли лучники и стрелки из арбалетов. Они сразу же заняли позиции для стрельбы, неся одновременно сторожевую службу. Но в деревушке Певенси и ее окрестностях все было тихо и спокойно. Нигде не было видно всадников. Дороги смотрелись пустыми. Ничего не говорило о том, что где-то рядом затаился неприятель, да еще в значительных силах.

На берегу не оказалось даже морской стражи англичан, что немало удивило бывалых капитанов судов. Вполне возможно, что она и была, но при виде десантной армады и сходящего на берег многочисленного неприятеля береговые стражники сочли за благо покинуть Певенсийскую бухту. Возможно, что именно они забили тревогу в соседнем городке Гастингсе и принесли черную весть в Лондон. Известно, что король Гарольд в один день получил сразу несколько известий о вражеской высадке.

После высадки с лодок лучников и арбалетчиков с судов, подошедших к самому берегу, стали спускать сходни, с которых на берег спустились отрядами пешие воины-копьеносцы. Они, рассыпаясь цепью веером, на всякий случай прикрыли десантирование рыцарского воинства. Лошадей сводили по мосткам с большой предосторожностью. На берегу рыцари, облаченные в стальные доспехи, садились на своих коней и группировались в отряды. Помощники герцога указывали им местоположение на берегу в случае появления противника.

С первого часа своего появления на английском берегу, войско Вильгельма приняло готовность отразить ожидавшееся нападение англосаксов. Если не королевской армии, то хотя бы местного ополчения. Но ни того ни другого в день 29 сентября и в ближайшие дни не случилось. Завоевателей никто с оружием в руках так и не встретил на пустынном морском берегу.

После этого начался своз на берег самых различных воинских тяжестей, в числе которых оказались три деревянных башни в разобранном виде, то есть бревна и заготовки из досок. Башни могли выполнять дозорную и оборонительную функции. Основой их гарнизонов являлись лучники, количество которых становилось в самое ближайшее будущее большой заботой герцога.

Вас в «Романе о Ру» со всей достоверностью сообщает, что из Нормандии были привезены готовые деревянные детали для «частокола», то есть полевого укрепления. Но частокол можно было изготовить на месте, благо густые леса подступали к самому берегу залива Певенси. Или разобрать на бревна дома той же деревушки Певенси. Речь могла идти только о деталях разобранных башен. Для их перевозки потребовалось немало больших судов.

В ряде исторических работ эти башни почему-то называются замками. Считается, что они служили хранилищем запасов провианта, который был доставлен на английский берег из Нормандии на тех же судах, что перевозили и людей. Могло случиться так, что подступившее к берегу войско короля англосаксов отрезало нормандцев от ближайших мест, где они могли найти (награбить) продовольствие.

Истории известен такой запоминающийся случай в день высадки армии вторжения на берег Повенсийской бухты. Согласно преданию, герцог Вильгельм сошел на берег с флагманского судна «Мора» в числе последних. Едва он ступил на землю, как споткнулся и у всех на глазах растянулся на песке. Это видели многие воины, и по их рядам прошел «ветерок испуга», поскольку они, люди с известным суеверием, восприняли падение предводителя за дурной знак.

Вильгельм чутко уловил то, как изменились лица его с такими трудами собранных наемников. Побледнели даже близкие к нему люди, поскольку поразительное для наших дней суеверие являлось в ту эпоху неотъемлемой чертой любого воинства. Завоеватель, отличавшийся природной сметливостью, не растерялся и во весь голос восторженно прокричал окружающим:

– Чему вы удивляетесь? Я обнял эту землю своими руками и клянусь Божьим величием, что она будет ваша! Мы возьмем ее на меч в ближайшие дни…

Есть другое упоминание сказанного герцогом, когда он отряхивал руками одежду от налипшего сырого песка:

– Богом клянусь, эта земля, которую я схватил своими руками, больше не ускользнет от нас! Она с этого дня принадлежит моей короне!..

Нормандские хронисты с этими словами Вильгельма Завоевателя связывают другой эпизод. Какой-то безвестный рыцарь во весь конский мах мчится к ближайшей неказистой хижине местного жителя, срывает с ее крыши пучок потемневшей от дождей соломы и, вернувшись назад, протянул этот соломенный пучок герцогу со словами:

– Сир, я ввожу ваше величество во владение Английским королевством!..

Шутка удалась на славу: раздался взрыв хохота еще только минуту назад встревоженных дурным предзнаменованием людей в воинском облачении. Герцогское воинство сразу как-то приободрилось, поверив в счастливую звезду предводителя. Груз суеверия был с них снят. Больше о дурном знаке, явившемся на песчаном берегу, не говорилось и не вспоминалось…

Прибывшие с войском через море землекопы, плотники и кузнецы (тоже наемные) сразу взялись за привычную для них работу. Они стали собирать привезенные башни и устанавливать их на указанные герцогом возвышенные места. То есть инженерная подготовка вторжения поражала воображение современников: завоеватели возили за собой разобранные укрепления нечасто.

Что касается этих башен, то в хрониках того времени они часто называются «замками», сотворенными из дерева. Думается, что, с одной стороны, это не соответствует определению рыцарского или иного замка. С другой стороны, их возведение свидетельствовало о продуманности десантной операции на вражеском берегу, и авантюрой здесь «не пахло». И с третьей стороны, придавало вес предусмотрительности герцога Вильгельма.