«Так… вековое противостояние англичан и скандинавов закончилось полной победой Англии».
Одержанная виктория давала хорошие перспективы на будущее для Английского королевства при Гарольде Кротком. Однако судьба распорядилась совсем иначе: вторжение викингов и мятеж Тостига обескровили силы англосаксов перед вторжением нового, более сильного неприятеля в лице Вильгельма Завоевателя, воинственного герцога французской Нормандии.
…Через три дня после битвы при Стамфорд-Бридже, 28 сентября, началось историческое, можно сказать – судьбоносное нормандское вторжение в Англию. Цель ставилась одна: завоевать эту страну, сделать ее владением правителя Нормандии. Корона Эдуарда Исповедника была лишь предлогом для начала еще одной войны эпохи европейского Средневековья. Если бы не ее конечный результат, она так и осталась бы в числе рядовых войн той поры, как, скажем, набег на Британию викингов Скандинавии во главе с норвежским монархом, пока больше напоминавшим военного вождя.
Перед походом герцог Вильгельм соединил воедино собранную армию вторжения на берегах устья реки Див, что между Сеной и Орной. Был раскинут временный походный лагерь, в который стягивались наемные и иные воинские отряды. Здесь же складировались различные армейские припасы, в том числе запасы стрел для луков и арбалетов. Часть воинов расквартировали по окрестным селениям и замкам.
Известно, что больших запасов провианта в походном лагере армии вторжения на берегах реки Див не делалось. Герцогские войска должны были «кормиться» за счет местного населения покоряемой страны. То же относилось и к обеспечению фуражом не одной тысячи коней. В любом случае исчисления армии правителя Нормандии, лошадей в ней имелось, прежде всего рыцарских, более одной тысячи и даже (по другим оценкам) до семи тысяч.
Считается, что армия вторжения и флот для ее перевозки через Ла-Манш находились в готовности где-то с конца июля месяца. Хотя по морю до берега Англии было плыть недолго, погода в проливе внесла свои коррективы в начало завоевательной экспедиции. Штормовая погода напугала не только людей суши, но и опытных мореходов. Сильный ветер паруса не надувал, а рвал их, а огромные волны одним ударом могли пустить корабль на дно вместе с экипажем.
Считается, что армаде парусников примерно в тысячу единиц, чтобы пройти расстояние в двести километров и не потеряться в море, находиться в визуальной связи друг с другом, требуется устойчивый ветер, дующий в паруса. Для флота Вильгельма Нормандского в таком случае требовался только южный ветер. Вот его-то и не было больше месяца. Ветер штормовой силы в счет не шел.
Герцог, у которого советников из числа опытных мореходов имелось немало, рассчитывал совершить переход морем в конце июля – начале августа. К этому времени он и приурочил сбор войскам и армады судов в назначенном, удобном для того месте. Но непогода внесла в его планы известные коррективы.
Ждать благоприятной погоды, то есть попутного ветра на море, пришлось целый месяц. Здесь же, в речном устье Див на якорях стояла корабельная армада, готовая для перевозки войск правителя Нормандии. Она была собрана в условленном месте заблаговременно, что свидетельствовало о хорошей продуманности вторжения в Англию. Иначе говоря, у соискателя английской короны больших (известных) проблем с перевозочными средствами, документально подтверждаемых, не видится.
Связывая воедино хронологическую последовательность в событиях первой половины XI столетия, ряд исследователей утверждает, что жители Альбиона «шли по дороге Истории» навстречу завоевателю в лице герцога Вильгельма I Нормандского, сокрушив за три дня до этого другого завоевателя в лице короля норвежских викингов Харольда III Хардрата. Победи тот англосаксов, Вильгельму Нормандскому пришлось бы сразиться с викингами северных берегов Скандинавии и их местными союзниками.
Король Гарольд II Несчастный, получив черную весть с берега Ла-Манша, незамедлительно направил свою поредевшую армию на юг, к месту высадки нового иноземного противника. Он решил любой ценой защитить Англию и отстоять королевский престол. То есть страха перед новым врагом, знакомым ему лично, монарх не имел, что и передавалось его воинам и ополченцам.
Англосаксы отличались мужеством: появление нового врага их не испугало, а только настроило на боевой лад. О дезертирах хроники тех лет ничего не говорят, что свидетельствовало о спайке, боевом настрое королевской армии, прежде всего рядовых воинов и ополченцев.
Армия герцога Вильгельма, как он и задумал, оказалась готова к походу через пролив Ла-Манш во второй половине лета. Но отплытие армады всевозможных судов, собранных по такому случаю в портах Нормандии, задерживалось из-за неблагоприятной погоды: на море дул порывистый противный ветер, хотя до тяжелых осенних штормов еще оставалось какое-то относительно спокойное время, Ветер дул противный, а корабельные паруса надувал только ветер попутный. В данном случае – дувший с материка на Британские острова.
Суда, прежде всего транспортные, по всей вероятности, были перегружены людьми, лошадьми и разным военным имуществом. Такое немаловажное обстоятельство заставляло корабли «сидеть в воде глубже», что было опасно для них и экипажей в случае штормовой погоды. Поэтому вопрос о безопасности мореплавания по проливу Ла-Манш стоял остро: рисковать собой никто особо и не хотел. Переход морем – это не сражение, в котором враг стоял перед тобой.
Капитаны и владельцы судов, нанятых для десантной операции, уговорили правителя Нормандии не рисковать без нужды кораблями и войском. И собственной жизнью. Но когда пришло известие о битве при Стамфорд-Бридже, герцог Вильгельм I не стал дожидаться весьма хорошей погоды для мореплавателей: ветер начал меняться и обещал дуть только с юга. Его уже можно было «поймать в паруса» и с минимальными потерями в парусниках и людях оказаться на противоположном берегу.
Герцога торопило и еще одно немаловажное обстоятельство. Ему в дни томительного ожидания попутного ветра удалось с талантом большого полководца Средневековья не дать наемному войску разложиться, не позволить ему грабить население Нормандии. Однако запасы продовольствия в деревнях и городах герцогских владений за дни бездействия заметно поубавились. Наемников следовало хорошо кормить и щедро поить, иначе они могли в одночасье превратиться в организованные шайки самых прозаичных мародеров и грабителей.
Обуздать их в таких случаях можно было только мечом и показательными казнями, которые не всегда становились поучительными. Такие действия не входили в «дисциплинарные» воззрения герцога Вильгельма, как и ему подобных предводителей наемных войск. Им приходилось ладить со своими ландскнехтами.
Но когда наемники переступали все дозволенные рамки поведения на «своей» территории, с ними могли поступить самым безжалостным образом. То есть речь шла даже о массовых казнях, чем так богаты хроники Средневековья. Но в том завоевательном походе герцогу Нормандскому так поступать не пришлось, поскольку все складывалось для него как нельзя лучше. И потому наемники и рыцарство завоевателя боготворили.
Чтобы не дать остававшимся без привычной работы наемникам «разложиться», герцог выскреб до дна свои сундуки с казной. В походный лагерь было доставлено дополнительно много провианта, прежде всего вина в бочках и скота на мясные порции. От такой сытной кормежки бунтарских мыслей мало у кого возникало, что и требовалось Вильгельму Завоевателю.
Сам герцог месяц томительного ожидания провел с семьей и ближайшим окружением в своем замке Бонвиль. Есть свидетельство хрониста Вильгельма Мальмсберийского: правитель Нормандии все это время старался «наслушаться» рассказов рыцарей, недавно вернувшихся из южной Италии, где правили потомки викингов. Тем самым, как пишет хронист, он «подогревал свой воинственный дух».