Самая высокая цифра воинства герцога Нормандского, называемая в трудах историков, следующая: около 60 тысяч человек, которые переправлялись через пролив Ла-Манш на 400 больших кораблях, сопровождаемых тысячью легких перевозных (транспортных) судов. Но такой огромной армии в ту эпоху не мог иметь, и тем более содержать, ни один венценосец Западной Европы.
То же самое относится и к численности корабельной армады, на которой перевозилась на английский берег армия вторжения. Речь идет о чрезмерной завышенности числа судов и их грузоподъемности. Перевозились не только люди с их личным вооружением и снаряжением, но и огромное количество лошадей, запасы на первое время провианта. Суда были парусниками самой разной вместительности.
Впрочем, тот же Томас Харботл сильно «принизил» и численность королевского войска Гарольда Саксонца в битве при Гастингсе. Историк оценивает его примерно в десять тысяч человек пехоты. И не более того. О кавалерии англичан ничего не говорится. Автор словаря, по всей вероятности, считает, что ее было у холма Сенлок столь мало, что она недостойна даже простого упоминания. Вполне вероятно, что так оно и было. Даже тяжеловооруженные воины англосаксов сражались только в пешем строю. Кони для них были только перевозочным средством, и не более того.
Действительно, если бы у монарха Англии было бы такое заметное число конных воинов, даже простых ополченцев, то он мог бы воспользоваться ими в битве. Однако о конных атаках (или контратаках) от холма история Британии умалчивает. Не считая, разумеется, различных исторических версий нашего времени, которые под собой документальных свидетельств не имеют, и иметь за давностью событий не могут.
Вполне вероятно, что сам завоеватель Вильгельм не знал точного числа своего воинства еще с самого начала сбора в поход. Если и знал, то эта цифра была преднамеренно завышена вставшими под его знамена феодалами. Как говорится, больше людей приведешь под герцогские знамена, большей будет и твоя часть военной добычи. Поэтому современные исследователи истории европейского Средневековья к цифрам хроник той эпохи относятся осторожно и часто скептически.
Особо сомневаться в том, что соискатель английской короны о таких «малых хитростях» своих соратников-наемников знал, не приходится. Но он вполне разумно не уличал нормандских баронов, французских графов и просто командиров самых разновеликих отрядов наемников в таких «обманных подсчетах» числа своих людей, коней, арбалетов и прочего.
Вильгельм Завоеватель не строил иллюзий и в знании того, за что воюют люди, которых он привел за собой на противоположный берег Ла-Манша. За «его королевскую корону», за обещанные деньги и земельные наделы, или просто в угаре рыцарской романтики. Главным виделся конечный результат военного похода, который мог вполне подходить под расхожую поговорку: «Пан или совсем пропал».
То есть ставка авантюры была предельно высока, поскольку тюремным заключением «злокозненных» людей тогда правители-победители не баловали. Да и к тому же нельзя было лишать ни себя, ни строптивых подданных, ни простолюдинов таких представлений, как изобретательная казнь врагов престола.
Из кого состояла армия завоевателя Вильгельма I Нормандского? Это были воины из крепостных гарнизонов и замков Нормандии, наемники и рыцари-добровольцы из других областей Франции и европейских стран, прежде всего из Италии. Наемники были из самых разных мест собственно Французского королевства и соседних с ним стран. О нравственном их облике спорить тогда не приходилось. Сегодня, однако, о том спорят.
Вне всякого сомнения, герцогская армия вторжения носила «интернациональный» облик. Наемников сближало и роднило только одно: военная добыча. Второй сближающей их составляющей являлась вера. В этих чертах наемная армия претендента на чужую корону мало чем отличалась от войск крупных феодалов и венценосцев той эпохи. И не только Европы.
Всем им герцог Вильгельм обещал долю в будущей военной добыче, под которой подразумевалось целое Английское королевство. О такой добыче французское и европейское наемное воинство могло только мечтать. Ему было за что воевать и проливать свою и чужую кровь в Туманном Альбионе, благо грехи их были отпущены самим папой римским, который имел собственный интерес в деле завоевания Англии нормандцами.
О каких-то благородных или религиозных мотивах завоевательного вторжения на берега Английского королевства говорить не приходилось. Но это вполне укладывалось в понятия той далекой эпохи, когда права и законы писались мечом, а произвол правителя почитался справедливостью…
Армия Вильгельма I Нормандского выгодно отличалась от других европейских армий, что делало завоевателю в европейской военной истории большую честь. В тех армиях главной силой являлась тяжелая рыцарская конница, умевшая наносить таранные удары. Но она была не способна успешно маневрировать на поле битвы, вести преследование, действовать на пересеченной местности, преодолевать естественные преграды, в том числе форсировать речки и речушки с крутыми и болотистыми берегами.
В армии же герцога Нормандии грозой для любого рыцарства, закованного в стальные доспехи, являлись лучники. В последующем времени английские лучники станут грозой французских и иных рыцарских войск. Англосаксы лучников имели крайне мало, предпочитая луку со стрелами секиру, боевой топор с широким лезвием на рукоятке почти в рост человека…
Экспедиционная армия имела свою военную организацию. Какой-то четкостью, стройностью и определенностью она не отличалась, что, собственно говоря, не было чем-то необычным. Все армии той эпохи состояли из отрядов рыцарей, лучников и арбалетчиков, копьеносцев самой различной численности. Эти воинские отряды обычно назывались по имени предводителя.
Известно, что одним из отрядов рыцарской конницы герцога Вильгельма командовал известный своей храбростью и искусством владеть мечом барон (или рыцарь) Тайефер, выходец из семьи владельца небогатого феода и мечтавшего о большем для себя и для наследников. Хронисты подчеркивали его редкое умение жонглировать оружием, мечом или даже двумя мечами. Это было все его достояние. Поэтому он и пошел служить герцогу по прозвищу Завоеватель.
Правителю Нормандии едва удавалось сводить концы с концами, когда пришлось содержать в замках и городах Нормандии прибывшие под его знамена многочисленные воинские отряды. Те, за редким исключением, не имели при себе запасов провизии, не говоря уже о фураже. Рыцарских коней приходилось кормить отборным фуражом (ячменем, овсом): силы их требовалось беречь для больших битв на английской земле. Герцогская казна быстро пустела, обещания пока действовали на наемников, мечтавших в завоевательном походе о многом для себя.
К тому же наемники вели себя всюду разнузданно, доставляя много бед местным жителям и хлопот городским властям. Поэтому население Нормандии с нетерпением ожидало похода своего правителя в Англию и чистосердечно желало ему успеха в таком во многом авантюрном предприятии. Скорейшее отбытие наемного войска на войну только приветствовалось и в замках местной знати, и в хижинах бедняков.
За это молились в храмах, и такими пожеланиями верноподданных на официальных и частных приемах герцог Вильгельм «подталкивался», о чем можно не спорить, постоянно. Священнослужители из его окружения настойчиво твердили ему о том, что победы нормандского оружия «желают небеса и папа». Думается, что не без их помощи завоеватель утвердился во мнении, что кровавое вторжение в Альбион завершится его торжественным коронованием в Лондоне.
Армия вторжения герцога Вильгельма состояла не сплошь из нормандцев, а из наемников разных национальностей. Его непосредственные вассалы в лице баронов и рыцарей, их вооруженных слуг и прочих воинов Нормандии являлись лишь ядром герцогского войска, ядром боеспособным, наделенным храбростью своих недалеких предков. Нормандское рыцарство сумело сплотить вокруг себя себе подобное из других уголков Франции и соседних с ней стран ради завоевания Англии.