«Я вроде как увлекся, – говорит он. – Я возомнил себя пуленепробиваемым. Я верил, что наряду с успехом есть определенные трудности, которые появляются, стоит тебе одночасье стать знаменитым. Но есть ощущение, будто ты бессмертный. Я думал, что могу спокойно употреблять наркотики и алкоголь, потому что достиг успеха. Я ведь правда достиг высот. Поэтому я решил проверить, смогу ли это сделать, и эксперимент с треском провалился. Этот период длился около трех лет. Я не против говорить об этом, потому что в то время обо мне писали в газетах Лос-Анджелеса. Но пару раз я попадал в тюрьму».

А тем временем Джим Герино места себе не находил. Будучи менеджером Трента Резнора и Nine Inch Nails, он беспомощно наблюдал, как Стив Готлиб, основатель TNT Records – лейбла, на котором работала группа, – продался Interscope. Теперь до него дошли слухи, что Бретт Гуревич проводит многочисленные встречи и прощупывает почву, намереваясь продать крупному лейблу часть компании, а вместе с ней – и группу The Offspring. Как мы уже убедились, Гуревич категорически отрицает это. Герино сказал, что «я не знаю, что происходило в жизни Бретта, но могу сказать одно: все это не очень хорошо». Конечно, из этих слов понятно, что он знал о происходящем в жизни Бретта, но слишком добр, чтобы рассказать об этом. Однако он знал о встречах. Он получал звонки от тех, кто на них присутствовал, или от их адвокатов. Камнем преткновения в этих предполагаемых переговорах было то, что The Offspring заключили контракт с Epitaph только на один альбом, после чего могли подписать контракт с любым лейблом на свой выбор. Любой покупатель должен был подписать контракт с группой на более длительный срок. Rancid и NOFX – хороший выбор, но именно группа из округа Ориндж была той курицей, что несла золотые яйца.

Джим Герино и группа задавались вопросом, зачем им нужен Epitaph, если лейбл планирует продать их. Если они собирались стать частью сети крупных лейблов, не разумнее ли самим избрать дальнейшую судьбу и оставить позади независимый лейбл, с которым у них заключен контракт? Проблема снова заключалась в том назойливом третьем альбоме, который The Offspring были обязаны предоставить Бретту Гуревичу. Группа подвела итоги и пришла к выводу, что если контракт окажется обязательным – а на этот счет у них были сомнения, – то в крайнем случае они смогут поставить еще одну пластинку Epitaph, а затем отправиться навстречу новым приключениям. Как всегда, Джим Герино позвонил Мишель Энтони и Донни Айронеру, генеральному директору Sony Music и президенту Columbia Records соответственно, и предложил им группу. Как и в случае с Бреттом Гуревичем и Rancid, он выдвинул щедрые условия, необходимые для подписания контракта обеими сторонами. «Columbia Records» согласилась на эти требования.

«Первоначально это не входило в наши планы, – говорит Герино. – Всем хотелось оставаться независимыми. Но когда мы почувствовали, что не можем оставаться независимыми по собственной воле, мы поняли, что должны уйти и сами выбрать для этого время».

«Мы договаривались на три альбома, – возражает Бретт Гуревич. – Все просто. Они предоставили мне две пластинки, и мы вели переговоры о третьей, как вдруг они заявляют мне: “Эй, а мы подписали контракт с Sony на третью пластинку”. Я был в шоке и сказал: “Но мы ведем переговоры о продлении нашей сделки на три альбома – вы должны мне третью пластинку, вы не можете сделать ее для Sony”. А они сказали: “Ну, мы не думаем, что контракт обязателен или что мы должны его соблюдать, так что поступим по-своему”. В то время они были очень злы на меня по множеству причин. Одна из вещей, на которую они особенно злились и о чем часто мне припоминали, заключалась в том, что я больше заботился о себе, чем о группах, и что вел себя так, будто я пуп земли, и не отдавал им должного. Возможно, в этом есть доля правды. Такой успех был для меня в новинку, поэтому я давал много интервью. Я сам музыкант и автор текстов, поэтому не думаю, что стал бы приписывать себе заслуги другой группы. Вряд ли я мог зайти так далеко. Но, возможно, я действительно слишком светился. В то время люди интересовались мной, но не уверен, стоило ли им [The Offspring] так злиться на меня. Кажется, что из меня сделали соломенное чучело».

Декстер Холланд согласен с этим. «Наш уход был не столько деловым решением, – говорит он. – У нас было такое чувство, что Бретт воспринимал наш успех как возможность посильнее раскрутить Epitaph. На первом месте шел успех Epitaph, а не успех The Offspring, и нам казалось это неправильным. Обидно. Был момент, когда он написал статью в Forbes – и я не жалуюсь, что он, мол, такой-сякой, а просто привожу это в качестве примера, – и стало казаться, что Бретт хочет стать звукозаписывающим магнатом. Он хотел выставить себя в таком свете, а нам это казалось неправильным. Нам казалось, что лейбл должен был продвигать артиста, а не артист – лейбл. В ходе переговоров разногласия только усугублялись».

Это тот самый случай, когда стороны просто не слышали друг друга. По мнению The Offspring, они отыграли в Нью-Йорке три концерта, и ни на один из них владелец лейбла не смог прийти, слишком занятый саморекламой в журнале. Но Декстер Холланд признается, что в это время не слишком часто виделся с Бреттом Гуревичем, не говоря уже о том, чтобы как следует высказать свои назревшие обиды. Дело было в том, что «нас очень беспокоил Epitaph», но в то же время «не настолько, чтобы лично сказать о задетых чувствах».

Прошло больше двадцати лет с момента расставания The Offspring и Epitaph. Самое поразительное – никто не уверен, стоила ли игра свеч. Декстер Холланд, Нудлз, Грег «К», Бретт Гуревич и Джим Герино сходятся в том, что это решение – ужасная ошибка, не говоря уже о том, что оно положило конец истории, которая по праву занимает место в золотом фонде панк-легенд. Все выражают сожаление, что события сложились именно так, и все согласны с тем, что будь возможность вернуться назад, то The Offspring и Epitaph Records остались бы вместе. При этом поражает полное отсутствие злобы со стороны всех участников конфликта. Если оглянуться назад, то все выглядит так, как будто одни поступили глупо, а другие пожадничали.

Бретт Гуревич утверждает, что группа требовала десять процентов акций Epitaph. Декстер Холланд не помнит, чтобы говорил такого, но и не отрицает. Джим Герино смутно припоминает, как Гуревич предложил группе долю в фирме, но добавляет: «Что-то такое имело место быть. Я не лукавлю, но я действительно не помню, кто первым заговорил об этом. Если скажут, что я попросил первым, то я приму это за правду. Но я знаю, что “U2” владели десятью процентами акций Island. И я подумал: “Та выручка, которую «U2» приносят Island, и близко не стоит с тем, что The Offspring делали для Epitaph”. И если Бретт не может конкурировать с предложением крупного лейбла, он мог бы попробовать сделать группу партнерами. Бретт точно что-нибудь, да придумал бы, если бы захотел».

«Epitaph продавал миллион пластинок в год, – рассказывает Бретт Гуревич. – А потом появились The Offspring, и они умудрились продать три миллиона пластинок за год. Так что внезапно эта группа стала на голову выше моего лейбла. И Брайан [Декстер] даже сказал мне об этом однажды, когда поднялся весь этот шум: “Знаешь, мы должны быть стать совладельцами Epitaph, потому что наши записи составляют большую часть продаж твоей компании”. А я ответил: “Ну, знаешь, я понимаю, почему ты так считаешь, но у нас с тобой контракт на запись. Я – лейбл звукозаписи. Я подписал контракт с твоей группой и рассчитывал отлично поработать и сделать твою группу великой”. Я не понимаю, почему я должен быть наказан за то, что превзошел чьи-то самые смелые ожидания. Я хочу быть лейблом, а вы – группой, и мы можем решить все остальные вопросы на этой основе. Но он хотел чего-то большего. Он чувствовал, что должен был получить признание за владение частью моей компании, будучи чем-то большим, чем просто артист [использование Гуревичем слова “просто” выглядит весьма интересно в этом контексте]. В любом случае, возможно, это не причина [ухода группы с лейбла], но он как-то упомянул об этом. Я понимаю, почему он так решил, но меня это не интересовало. Я подумал: “Ну, я – звукозаписывающий лейбл, и если я хорошо поработал с одной из своих групп, я заслуживаю извлечения из этого выгоды, как и они”. И они получили огромную выгоду от этого, как и я. И после всех этих лет, я думаю, мы оба только выиграли от нашего знакомства».

Все это прошло и забыто. Бретт Гуревич и Джим Герино (или «мой главный враг», как полушутя его называет Гуревич) теперь в хороших отношениях. Парни помирились после встречи на Гавайях, где Герино сказал бывшему заклятому врагу, что, несмотря на руководящую должность в A&M Records и предложения возглавить другие гигантские корпорации, человеком, на которого он больше всего хотел бы походить, был Бретт Гуревич. Он сказал ему: «Ты самый крутой парень, которого я когда-либо встречал» – и напомнил, что он с нуля создал независимую звукозаписывающую компанию, которая смогла конкурировать с крупнейшими воротилами музыкальной индустрии. По его словам, это не компания, основанная в 20-е или 40-е годы, а организация, которую с нуля основал гитарист-подросток из Bad Religion. Я сказал ему: «У тебя было видение, и ты создал нечто уникальное».

Бретт Гуревич говорит, что с момента их разрыва он и Декстер Холланд «никогда больше не общались». Несмотря на это, Холланд признает, что «утекло слишком много воды, чтобы продолжать обижаться. Для нас все отлично сложилось, и, похоже, у него тоже все отлично». На вопрос о том, не рассматривает ли его группа возможность воссоединения с Epitaph Records, он ответил: «Я буду рад поговорить с ним о чем угодно. Я не думаю, что мы будем сотрудничать с Epitaph, но, эй, никогда ведь не знаешь наверняка».

«Это интересно», – с неподдельным интересом ответил на это Бретт Гуревич.