Асие, увидев, что солнце стало садиться, начала раздавать вечернюю порцию еды и воды из общих запасов. Она делала это тщательно, не спеша… Одна из женщин не выдержала.

— Ты нарочно время тянешь! — воскликнула она. — Чтобы стемнело и стало не видно, как ты делишь. Знаем мы вас, хитрых татар…

Асие выпрямилась, насколько позволяла затёкшая спина.

— Сама дели, — спокойно сказала она. — Меня не считай. Из твоих рук не возьму. Не я придумала, люди выбирали. Не веришь — сама дели.

— Вы не правы, — обратился к женщине Костас. — Вы что же так огульно обвиняете? Весь вагон выбрал Асие и нас с Марьяной, и вы ведь тоже не возражали.

Вагон зашумел. Кто-то кричал, что всё равно, кому ни дай делить, будут мухлевать, кто-то кричал, что Асие выбрали, потому что она всем известна своей аккуратностью.

— Так! — перекрыл общий крик сильный Марьянин голос. — Люди, вы чего опять бузите?! Не стыдно? Как самим вызваться дело делать, так все молчали, а как других обвинять — так все первые! Вы что, хотите, чтобы фрицы увидели, как мы грызёмся за кусок хлеба?! А потом они скажут «руссиш швайн» и будут правы?

Слушая резкую отповедь Марьяны, затихли даже самые недовольные.

— Предлагаю оставить тех же выборных, чтобы они и дальше за еду отвечали, — продолжила та. — А если у кого-то есть предложение взять это дело под свой контроль, может заменить меня! Только предупреждаю: неблагодарная работа. И вас тоже найдут в чём обвинить незаслуженно. Есть желающие?

— Асие бита, продолжайте, — попросил кто-то. — Простите их. Нервы просто. Вам все верят. Продолжайте, пожалуйста.

Асие стояла, глядя прямо перед собой и поджав губы, держась за Костаса, чтобы не упасть в качающемся вагоне.

— Помогите мне, пожалуйста, — попросил её Костас. — Мне без вас не справиться. Немного осталось.

Костас передал Асие карандаш, которым отмечал, сколько чего выдано, и стал дальше делить продукты, составляя примерно равные порции. Марьяна осторожно пробиралась между сидящими и раздавала еду.