— Эй, парень, кто Васяткину проблему решил… тебя как звать-то? Может, ты? Люди, у него ж талант организатора!

— А он и есть организатор, — поддержал идею его приятель. — Комсоргом[62] в нашем классе был… мы всё боялись, что фрицы прознают, расстреляют как коммуниста.

Парень, о котором шла речь, встал, держась за макушку сидящего соседа, поскольку поезд дёргало и трясло, а держаться больше было не за что.

— Костас меня зовут. Василиади.

— Погоди, ты не доктора Василиади родственник? Того, который главный в санатории, в туберкулёзном?

— Сын, да.

— Чего ж Георгий Денисыч не смог тебя спрятать? Попросил бы кого-нибудь схоронить тебя подальше от глаз. Никто бы не отказал.

— Убили Георгия Дионисовича, — вступил в разговор сосед Костаса. — Ещё в октябре.

— Как в октябре?! У нас немцев ещё не было.

— Он эвакуацией больных руководил. А когда самых тяжёлых везли на машинах, на немцев наткнулись. Те хотели всех выгрузить и оба грузовика забрать. А доктор не дал. Стал с ними препираться, а шофёрам велел, пока разговаривает, с места рвануть и постараться уехать. Ну, те так и сделали. Немцы плюнули, вслед постреляли, но догонять не стали, а его убили.

Костас обернулся к парню.

— А ты откуда подробности знаешь?!

— Я был в грузовике. Сестрёнка моя там ехала. Лежачая. А я медикам помогал грузить всех и с ними поехал — проводить, ну, помочь там. А потом пешком вернулся: мать и братик здесь остались.

— Детишек-то спасли? — спросил кто-то из женщин.

— Да, успели. Проскочили, пока боёв не было. Всех до порта на южном берегу довезли. Сказали, на Тамань переправят.

— Отец и не стал бы меня прятать, я думаю, — сказал Костас. — Не такой он был, чтобы других под расстрел подводить. И с собой взять не имел права — каждое место на счету.

— Ну вот что, — вмешалась Марьяна. — Раз решили, бери, Костя, карандаш… вот у меня есть… записывай, что сдают. Ни у кого листочка нет? На крышке чемодана изнутри пиши! А третьим кого выберем?

— Давайте Асие, как старшую!

— Давайте, давайте!

— Асие бита́, — сказала тихонько Валя, вдруг вспомнив, как обращались к старшим в татарской части города, — соглашайтесь, пожалуйста! Пока опять не перессорились…