— Ты шла босиком?!

— А что мне было делать? Подошва оторвалась, — устало откликнулась Валя.

— Издалека?

— Какая разница… от второго пастбища.

— Больше километра?! В чулках?! А не идти — подождать нас там, на поле, нельзя было?!

— Тиль, не шуми… Я боялась. Ногу нельзя долго держать сильно перетянутой. А я не помню — сколько можно. А вдруг Басти с вами разойдётся… время потеряем. — Вале казалось, что из неё, как из проколотого шарика, разом вышел весь воздух, а с ним и силы. — Я нечаянно подошву… корень большой не увидела.

— Да бог с ней, с подошвой! У тебя чулки совсем мокрые!

— Ну, скоро уже дом… Не сахарная, не растаю.

Доехали быстро. По пути Лиз почти успокоилась и, только увидев мать, снова начала плакать. Отец взял девочку на руки, и Марта заметила перетянутую ножку.

— Это ты сделала, Вальхен?

— Я. Что… неправильно?

— Очень даже правильно. Откуда ты знаешь, что так нужно делать?

— Нас в школе учили. У нас в шестом классе были уроки такие. Санпросвет… — Валя не знала, как назвать по-немецки, и произнесла по-русски. Но Марта догадалась.

— Уроки по первой помощи?

— Ну… да… вроде того. И ещё про современную медицину рассказывали. Например, про рентген… я не знаю, как по-немецки.

— Почти так же, — улыбнулась Марта. — Das Röntgen. Погоди, а почему ты босиком?

— Туфли порвались. Простите, я нечаянно…

— Господи, девочка, я же не про туфли… Ну-ка быстро снимай чулки и наливай в таз горячей воды — на плите ещё не остыла. Я займусь Лизхен, а ты сиди и грей ноги! Тиль, принеси толстые носки, шерстяные! Басти, помоги Вальхен.

Пока Марта обрабатывала рану Лизхен, Валя отогревала замёрзшие ноги. Рядом с ней сидел Басти — взволнованно рассказывал, как мчался домой, как торопил отца, а сам за разговором не забывал подливать в таз горячей воды.

— Ты вёл себя храбро, как настоящий врач, — похвалила мальчика Валя. — И быстро добежал до дома и всех позвал.