– Боюсь, он был занят.

Похоже, несчастному даже не полагались почетные похороны – он так и не принял свой пост официально, поэтому был не в счет.

Фалька повернулась, не боясь, в отличие от Джино, оказаться к братьям и сестрам спиной, и взяла факел из рук стражника. Подняла его над головой, сказала что-то на трефацком, и толпа ответила энергичными восклицаниями. Фалька объявила себя как новую правую руку стратагиози, но использовала настолько витиеватые, формальные выражения, что Лексос с трудом ее понимал. Вероятно, речь шла о том, что она вторая по старшинству после Тарро, первая среди детей стратагиози, и это делает ее лейтенантом, капитаном или адмиралом правителя.

Тарро принял у нее факел и поднялся на платформу. Красный фрак не скрывал фигуру стратагиози, перетянутую поясом с пряжкой.

Тарро, не церемонясь, поджег погребальный костер. Пламя стремительно разрасталось, воздух быстро затянуло мерцающей дымкой. От платформы повалил серый едкий дым, и Лексос проводил его взглядом, а затем уставился на темное пятно на платформе, оставленное тысячами погребальных костров до Джино.

И впереди ждали еще тысячи.

И это все? Имел ли сын какую-то цену для отца?

Тело горело долгие часы, но никто из родственников не остался на платформе. Сразу после того, как пламя охватило Джино, Тарро сбросил фрак и нырнул в толпу, а Фалька последовала примеру отца. Любящие подданные ждали ободряющих слов, улыбок и рукопожатий. Остальные дети удалились, а Ставра застыла у костра, не сводя взгляда с усопшего. Она однажды сказала Лексосу, что ее работа – быть свидетельницей смерти, и сейчас на лице девушки появилась мрачная целеустремленность, хотя она находилась так близко к огню, что ее буквально лизали языки пламени.

Тарро продвигался сквозь толпу, и Лексос протолкнулся ближе, рассчитывая попасться стратагиози на глаза. Ему не особо хотелось знакомиться с Фалькой, но он надеялся произвести на Тарро приятное впечатление.

– Сэр! – громко позвал Лексос, перекрывая шум толпы.

Тарро поднял взгляд и просиял.

– Александрос! – воскликнул он, обходя женщину с плачущим малышом на руках. – Как любезно с твоей стороны посетить церемонию!

– Что вы, сэр, я был рад на ней присутствовать.

– Какой воспитанный юноша! Ты вовсе не обязан задерживаться во дворце. Но ты еще не знаком с моей дочкой. По крайней мере, с этой, – добавил Тарро, в то время как Фалька возникла у отца за спиной, глядя на Лексоса с вежливой улыбкой, что не сходила с ее лица с начала церемонии.

– Полагаю, нас еще не представили друг другу, – заметила Фалька, вставая перед Тарро, и вопросительно – или с вызовом? – подняла бровь.

– Для меня это честь, – Лексос склонил голову и вытянул руку.

Холодные пальцы девушки легко коснулись метки на его левой ладони. Похоже, она узнала Лексоса, и от этого ему стало не по себе. Неужели они встречались раньше, а он забыл? Нет, не может быть. Вероятно, дело в репутации Аргиросов.

– Александрос – сын Василиса, – объяснил Тарро. – Его правая рука. Вы с ним увидитесь на следующем Агиоконе. Он может поведать тебе, чего ожидать от собрания.

– Наверняка я и сама справлюсь, – ответила Фалька и кивнула на костюм юноши. – Как необычно вы сегодня одеты, сэр.

– Прошу прощения, в Тизакосе принято носить черное в знак траура, – сказал Лексос. – Я не хотел проявить неуважение.