Реа покрутила один из кулонов в пальцах и заметила крошечную защелку на боку, которую легко можно было принять за трещину. Она аккуратно подцепила ее ногтем, и кулон раскрылся. Значит, это не просто подвеска, а медальон с чьим-то изображением.

Однако портрет оказался испорченным, но по уцелевшим мазкам краски Реа догадалась, что его грубо соскребли, повредив и сам медальон. Девушка сощурилась, всматриваясь в цвета: синий, красный, золотой и черная линия с краю, похожая на очертания плеча.

Реа отложила медальон и взялась за другой. Он открылся быстрее, но тоже оказался в плачевном состоянии, и сейчас невозможно было разобрать, каковым изначально являлся рисунок.

– Что там? – спросил Михали, но Реа молча подхватила третий медальон и раскрыла на ладони.

В нем почти все уцелело, как снаружи, так и внутри. Сохранилась и краска, осыпалось лишь несколько синих и красных мазков. Рисунок чуть потрескался, но миниатюру можно было различить. Реа смотрела на портрет женщины с черными волосами, что и у нее самой, и с такой печальной улыбкой, что ее передал бы даже самый никчемный художник.

Сомнений не оставалось. Это ее мама. Айя Ксига.

«Она бы хотела, чтобы я пришла сюда, к ней, – подумала Реа. – Она бы поняла, зачем я так поступаю».

– Мала! – ахнул Михали, и Реа вздрогнула от неожиданности. – Это она?

– Да, – ответила Реа и поднялась, чтобы поднести портрет к свету. – Он не такой, как в Парагу. На маме нет вуали, она выглядит…

– Молодой, – перебил ее Михали. – Совсем юной. Но Айя Ксига, которой поклоняются в церквях… Ее изображали по-другому. Должно быть, как раз поэтому медальоны и спрятаны здесь, но… это точно она.

– Теперь ты мне веришь?

Михали бережно взял медальон и перевел взгляд с изображения святой на Рею.

– Ты и впрямь ее дочь.

Она кивнула.

– Я помню маму такой, как на портрете. Не совсем, конечно, я же не видела в ней святую, – Реа взяла юношу за запястье и опустила его руку с медальоном. – Я не пытаюсь предъявить права на вашу святую, Михали. Я хочу почтить память матери.

– Понимаю, – согласился Михали, но взгляд его был каким-то странным, а в интонациях проскальзывало изумление, от которого Рее становилось не по себе.

– Что такое? – спросила она.

– Ничего. Но теперь, когда я знаю, на что обращать внимание, я и правда замечаю сходство. А с вуалью…

Реа нахмурилась.

– Что с вуалью?