*
**
***
– Хорошо, – сказал я, – давай поговорим о пушках и ружьях, но сперва должен сказать, что у меня тоже, брат мой Петр, есть встречная просьба…
– Слушаю тебя, князь Сергий… – чуть приподняв брови, вопросил Петр. Мол, какие просьбы могут быть у меня, человека настолько могущественного, что он может решать участь целых миров.
– Дело в том, – сказал я, – что мне нужно, чтобы ты побеседовал с одним человеком из мира Михаила Илларионовича. Кстати, это твой потомок, император Александр Первый, правнук твоей дочери Анны Петровны и ее мужа Фридриха Голштинского… Мне нужно, чтобы он тихо, без всякой колготни, убийств и кровавых сцен, отошел от дел и, уступив трон своему брату Николаю, удалился в частную жизнь… Сам-то он слабый, неуверенный в себе человек, легко поддающийся чужому влиянию, сел на трон после того, как заговорщики убили его отца, а потом сказали «довольно ребячиться, ступайте царствовать», и он пошел…
– Да уж, – сказал царь Петр, извлекая из кармана исполинскую трубку, которой, наверное, хватило бы для постановки полноценной дымовой завесы на поле боя, – задачку ты мне задал, брат Сергий; даже и не знаю, что тебе сказать…
– А ты скажи как есть, – ответил я, – потому что если твоего потомка вовремя не остановить, он на сорок лет поставит политику России в зависимость от австрийских и прусских интересов, что в итоге выльется в остановку развития на длительный срок и грандиозное предательство со стороны так называемых союзников в итоге. В результате опять будет сильное отставание от Европы, позорно проигранная война и очередная судорожная попытка бегом догнать ускакавшую вперед европейскую карету. Кстати, законного потомства император Александр Первый не имеет, так что с династической точки зрения его смещение ничего не меняет. После него воцарится тот же самый человек, что и в нашем прошлом, но только на тринадцать лет раньше… Впрочем, у нас есть возможность ознакомить тебя со всеми делами твоего потомка – как с теми, что уже случились в том мире, так и с теми, которые только могут произойти… время на это еще есть.
– Нет, не надо, – мотнул головой царь Петр, выпустив из своей трубки вонючий клуб дыма, который сразу же отогнала в сторону магическая вентиляция, – я знаю, князь Сергий, что ты никогда не врешь, ибо того не позволяет твоя титла Защитника Земли Русской. Если ты говоришь, что через моего потомка для Государства Российского могут проистечь очень большие беды, значит, так оно и есть. Просто я в сомнении – могу ли я решиться судить моего праправнука за то, что им даже еще не содеяно…
– Ты, брат Петр, – сказал я, – как раз судить можешь, ибо именно ты вывел Россию из азиатского захолустья в первостатейные европейские державы, совершив подвиг, равный подвигам Владимира Крестителя, Святого Александра Невского и Иоанна Васильевича Грозного. Государство Российское это о большей части именно твое детище, которое ты построил своими руками, а остальные монархи только дополняли и улучшали. Без тебя, брат Петр, Россия была бы совсем другой, если бы вообще была.
– Возможно, ты и прав, брат Сергий, – сказал царь Петр, – но я тут подумал, что мне все же лучше ознакомиться с деяниями моего непутевого потомка, чтобы хотя бы знать, за что его ругать…
– Вполне разумно, – согласился я, – зайдешь завтра с утра в библиотеку, попросишь Ольгу Васильевну подобрать тебе что-нибудь по эпохе Александра Первого; если не разберешься в нашем шрифте, она тебе еще и прочтет… С выражением.
– Хорошо, брат Сергий, – кивнул царь Петр, – я схожу. А пока давай поговорим о твоих ружьях и пушках…
– Давай поговорим, – откликнулся я, – тем более что это будет интересно и Михаилу Илларионовичу. И сразу сходу вопрос – как думаешь, брат Петр, что в ружье самое главное?
– Ну, – сказал мой собеседник, – наверное, в ружье главное, чтобы било оно по врагу часто, далеко и метко…
– А вот тут ты ошибаешься, – покачал я головой, – те свойства, которые ты назвал, не главные, а просто важные. Главное для ружья то, чтобы к нему можно было в достаточном количестве заготовить боевые припасы, чтобы оно было надежным и не ломалось, и чтобы было понятно солдатам, которые держат его в руках. А иначе, каким бы совершенным и дорогим ни было бы оружие, рано или поздно оно станет не полезнее простой палки…
– Уел ты меня, князь Сергий, – кивнул Петр, – как есть уел. Так значит, своих лучших ружей и пушек ты нам не дашь?
– Не дам, – согласился я, – да и незачем твоим солдатам лучшее. Не сдюжат. Лично тебе, брат Петр, самозарядку супермосина с тысячей патронов подарить можно, показать, как стрелять, как чистить и смазывать и все такое. И это притом, что новые патроны ты сможешь взять только у меня и ни у кого более, и не дай Бог, сломается, починить его тоже смогут только мои люди. Если такое оружие дать в полки, то сначала все будет замечательно, а потом армия вдруг останется безоружной. Лучше я дам тебе другое оружие, почти такое же, как у твоих солдат сейчас, использующее доступные в твоем времени боеприпасы, такое же дальнобойное и точное как штуцера и такое же скорострельное как фузеи. Новизны чуть-чуть, затраты на перевооружении минимальные, но зато эффект поразительный…
И я принялся объяснять царю Петру и Кутузову, что такое есть пуля Минье, с чем ее едят и почему для начала восемнадцатого, да и девятнадцатого (для Кутузова) века, это решение лучше, чем аналог винтовки Бердана, которым были вооружены мои пехотные легионы, и тем более лучше, чем самозарядные супермосины…
– Однако, – закончил я свою речь, – тут надо понимать, что новое оружие должно нести с собой и новую тактику, близкую к тактике привычных вам егерей. Добиться этого сложнее всего, ибо пехотные офицеры привыкли воевать по старому, а привычка – это вторая натура…