– И та, вторая, тоже молчала. Не радовалась, понимаешь?

Та, вторая, это мама Чернова. Молчала и не радовалась, умирала в полной тишине, чтобы не напугать своего ребенка.

– Ну, что ты смотришь на меня? – Его губа снова дернулась. – Тебе ли не знать, что такое русалья ночь, что она будит в человеке!

В человеке русалья ночь будит страх, а в нелюде – зверя, вытаскивает из потаенных глубин самое темное, самое страшное, подталкивает в спину когтистой лапой.

– Значит, ты все-таки была той ночью в доме. – Сычев сделал шаг навстречу, но тут же замер. То темное и страшное, о чем он говорил, уже плескалось на дне его зрачков, клубилось болотным мороком. – Я ведь до последнего надеялся, что ты осталась где-нибудь в Загоринах, у этой… Алениной подружки.

Нет, она была в доме… Но почти ничего не видела, потому что уснула в своей тайной комнате. А когда проснулась, ей не позволили ни увидеть, ни закричать… Но она слышала! И запомнила все в малейших подробностях. На веки вечные запомнила эти возбужденные и одновременно злые мужские голоса…

– …Генка, она не дышит! Генка, что ты натворил?! Ты задушил ее, Сычев!!!

– Заткнись, Береза! Лучше помоги мне ее одеть…

– Светает… Старуха вернется с минуты на минуту, надо валить!

– Не вернется! Где ее туфли? Где ее чертовы туфли?!

Но прабабушка вернулась, переступила порог с первыми рассветными лучами и… лицом к лицу столкнулась со своей смертью.

– Тогда мне казалось, что она мертва. Нож, знаешь ли, опасная игрушка. Иногда даже опаснее ружья. А у меня всегда был с собой охотничий нож. Его подарил мне твой папенька. Я почти уверен, что ты достаточно умна, чтобы понять, кто из нас четверых твой отец.

Она понимала. Нет, она знала наверняка.

– Нож в сердце. Кто ж мог подумать, что старуха не помрет сразу! А проверять не оставалось времени, нам нужно было избавиться от улик и от… тела.

– Моя прабабушка была жива еще какое-то время. – До тех пор, пока Сущь, огнеглазый зверь, не вырвал у нее из груди сердце. Прямо у Нины на глазах…

…Не смотри… Не кричи…

– Она… Алена думала, что Лютаев ее защитит. Надеялась до последней секунды. А он спал мертвецким сном на берегу. – Сычев махнул рукой куда-то в темноту. – Алкоголь с барбитуратами – убойная штука, если ты понимаешь, о чем я.

Он все время спрашивал, понимает ли она, словно все еще сомневался, что перед ним взрослая женщина, а не маленькая девочка.

– Алкоголь принес я, таблетки – Береза. Он, наивный дурак, надеялся обойтись малой кровью. Думал, можно и Алену накачать барбитуратами, чтобы она ничего не вспомнила. Чтобы все было по-простому, чтобы пропал огонь!

Гнилой, смрадный болотный огонь сумасшествия, который вспыхивал сейчас в его глазах, который разгорался все сильнее и сильнее.