– Не стала. Теперь ты одна из них, из тех, кто остался на берегу.

– Я одна из тех, кто способен тебе помочь.

– Да. – Навка кивнула. – Можешь. – Во взгляде ее мелькнула и тут же исчезла надежда.

– И я помогу, но ты должна мне рассказать… – Туман с каждым мгновением не только сгущался, но и наливался могильным холодом. Ничего, она выдержит! – Ты должна рассказать мне, кто тебя убил.

Наверное, не держи Нина навку за руку, та бы вырвалась, растворилась в тумане, ушла под воду. Но Нина держала крепко, изо всех сил.

– Мне нужно знать, – сказала ласково. – И тебе это тоже нужно. Ты его видела? Ты знаешь, кто сделал с тобой такое?

На синюшной шее навки появилась и тут же закровоточила страшная рваная рана, мертвая прикрыла ее второй рукой, словно стесняясь.

– Знаю, – ответила так тихо, что никто кроме Нины ее бы не расслышал. – Я знаю, кто меня убил.

– Тогда расскажи, и я тебя отпущу. Нет, не отпущу, я провожу тебя. Хочешь?

Она хотела. В ней боролись совершенно разные чувства: боль, голод, ярость и надежда. Но она точно хотела освободиться.

– Я скажу… – Она поманила Нину когтистым пальцем, – шепну на ухо.

Страх обдал ледяным холодом. Нельзя подходить к нежити так близко, нельзя подставлять под удар шею.

– Не бойся. – Навка улыбнулась почти человеческой улыбкой. – Я не смогу причинить зло такой, как ты. Даже если захочу.

И она не обманывала. В ее голосе Нине чудилось сожаление. Мертвой бы хотелось, но она не могла.

Нина сделала решительный шаг навстречу, велела:

– Говори!

Шепот навки был похож на песню. Он одновременно завораживал, увлекал и пугал. Нина слушала, запоминала каждое сказанное слово, успокаивающе гладила навку по мокрым волосам.

– …А потом я проснулась в воде. – Собственную смерть она считала пробуждением, все никак не могла понять, что ничего уже не исправить. – Их было двое. Они смотрели на меня с берега, а я смотрела на них из воды. Если бы они подошли ближе, если бы только попытались… – Она оскалилась по-звериному, но Нина не отшатнулась, Нина продолжала слушать эту посмертную исповедь, – я бы их убила, разорвала в клочья. Сначала молодого, а потом того, что старше. Но они не зашли в воду, а у меня не хватило сил выйти на берег. Тогда еще не было сил. – Оскал превратился в улыбку, полную сожаления о несбывшемся улыбку.

– Ты все сказала? – Нина знала, что все, но ей нужно было спросить, убедиться, что она ничего не упустила.

– Все. Ты отпустишь меня? – В тихом шепоте – надежда и недоверие. – Ты покажешь мне путь?